— Она вас разлюбила?
Ёнас молча пожал плечами.
— И все же?
— Уверяет, что я был, остаюсь и всегда буду самым дорогим для нее человеком.
— Ясно… — сказал мудрый Абрагам Седов. — Но, может быть, она просто не представляла, что причинит вам боль?
— Говорит, представляла…
— Может, рассчитывала, что не узнаете?
— Не рассчитывала…
— Непостижимо! — воскликнул Великий Физик.
— Вы не можете ее простить? — спросил Абрагам Седов.
— Я не могу простить себя…
* * *
— Не понимаю вас, Абрагам, — сказал Великий Физик. — Когда Ёнас отказывался, вы его убеждали, а сейчас…
— Мудрецы утверждают, — ответил Седов после затянувшегося молчания, — что человеческая душа ничуть не менее сложна, чем Вселенная. В ней есть свои петли Мёбиуса, свои барьеры ирреальности. Ёнас запутался в такой петле. Любой другой из двадцати миллиардов просто перешагнул бы барьер в ту или иную сторону. И только он — не сможет!
Председатель Совета Земли Абрагам Седов принял срочный вызов Великого Физика. Они не встречались вечность — с тех пор как Ёнас, единственный из людей, способный преодолеть барьер ирреальности и перенестись на близкую для него, но бесконечно далекую для остальных Землю-2, завербовался на алмазные копи Нептуна и погиб при загадочных обстоятельствах.
— Не горюйте, старина, — сказал тогда Абрагам Седов. — Доступное одному рано или поздно становится доступно другим!
— «Поздно» меня не устраивает, — пробурчал Великий Физик.
— Значит, нужно помочь природе. Попробуйте раскрепостить силу Ёнаса, вероятно дремлющую до поры в каждом из нас!
— Спасибо за панацею, — поблагодарил Великий Физик, не переносивший дилетантских рассуждений. — Рецепт хорош, только как им воспользоваться…
Шли годы. Седова поглотила работа в Совете Земли. Великий Физик отгородился от мира китайской стеной уравнений. Он был типичным представителем гениальных одиночек, чей интеллектуальный потенциал поддерживался кибернетической мощью эпохи.
Принципы научной работы за два последних тысячелетия претерпели эволюцию, ход которой как нельзя более напоминал классическую спираль: когда-то науку творили гениальные индивиды — Архимед, Ньютон, Максвелл, Циолковский, Эйнштейн. С течением времени поверхностные залежи Знания истощились, глубинные же его слои состояли из сверхтвердых пород, на преодоление которых одиночкам просто не хватало жизни. Тогда возникли мощные коллективы ученых, инженеров, экономистов — их возглавляли такие блестящие организаторы науки, как Курчатов и Королев. Имена гениальных руководителей вошли в историю; тысячи их сотрудников остались безвестными.
Но вот в двадцать первом веке начался обратный процесс: комплексная роботизация научных учреждений вновь развязала руки гениям, уничтожила их кабальную зависимость от массы исполнителей, среди которых, увы, встречались и недобросовестные, и бесталанные.
Концентрация замысла в мозгу яркой личности, а воплощения — в идеально организованной иерархии роботов многократно сократили расстояние от гипотезы до теории, от теории до экспериментального подтверждения и оптимально взвешенного внедрения в практику (раньше стремились к «широкому» внедрению, которое иногда приносило больше вреда, чем пользы).
Общество достигло той степени процветания, когда уже могло позволить ученым единоличный выбор проблемы, даже если она казалась странной, несвоевременной, не сулящей пользы.
Именно над такой проблемой трудился Великий Физик. Оценить эффективность его работы не смог бы даже не менее яркий гений.
И вот сигнал срочного вызова…
Час спустя Абрагам Седов вглядывался в неуловимо постаревшее лицо своего давнего друга.
— Ну и задали вы работенку! — сказал тот, словно возобновляя только что прерванный разговор. — Оказывается, Ёнас все же был единственным в своем роде. В его организме сохранился орган, атрофировавшийся у людей многие тысячелетия назад.
— Вот как? И что же он собой представляет?
— Сейчас, когда Ёнаса нет в живых, можно говорить лишь о том, каков должен быть этот орган. Его модель — стохастический генератор триангулярного поля, описываемый системой уравнений Бардина — Прано… — Настенный дисплей засветился столбцами математических символов. — Если ограничить пределы колмогоризации…
— Довольно! — взмолился Абрагам Седов. — В школе мы сидели за одним пультом, и мои способности к точным наукам…
— Какой ты математик, я помню… — Великий Физик незаметно перешел на «ты». — Ну ладно… Суть в том, что источник триангулярного поля, подавляющего барьер ирреальности, не обязательно должен быть в самом человеке, как у Ёнаса. Если поле внешнее… Впрочем, сейчас увидишь. Пойдем, Абрагам!
Они перешли в соседнее помещение. На первый взгляд зал был пуст. Однако, присмотревшись, Седов различил у противоположной стены двухметровую полупрозрачную пирамиду, тонувшую в рассеянном свете бестеневых поликогерентных ламп.
— Генератор триангулярного поля «Ёнас-3». Первые две модели оказались неудачными. Но теперь…
— Послушай, Павел, — Седов впервые назвал Великого Физика по имени, — нетрудно догадаться, что ты задумал. Но ведь эксперимент опасен?
— В определенной мере — да.
— И ты собираешься рисковать чьей-то жизнью?
— Не чьей-то, а своей.
— Без согласия Совета?
— Собственной жизнью я распоряжаюсь сам, — твердо сказал Великий Физик. — А иного способа проверить правильность моей теории нет.
— Другой способ есть, — возразил Абрагам Седов. — Тебе известно, как я мечтал…
— Не надо терять времени, — прервал Великий Физик. — Ты полагаешь, что жизнь председателя Совета Земли…
— Подожди, Павел!
— Все продумано не единожды. Сейчас я войду внутрь генератора и через несколько мгновений буду уже на Земле-2. Пожелай мне, по русскому обычаю…
— Представляю, какой Сезам раскроется перед тобой… Ну, ни пуха!
Великий Физик, словно боясь передумать, порывистым движением коснулся кнопки сенсора, затем нажал ее изо всех сил, хотя в этом не было надобности.
— Не понимаю, ничего не понимаю! — воскликнул он, и такое отчаяние прозвучало в его голосе, что Абрагам впервые за долгие годы растерялся.
— Успокойся… успокойся…
— Аркпредит положителен… Сходимость интегрального комплекса проверена вплоть до микропараметров… В чем же дело?
— Послушай, Павел, — неожиданно спросил Абрагам Седов, — почему у тебя пиджак застегнут на левую сторону?
