- Что тут ходи-луди?! Иди к фой!
Один из ночков поднялся и пошел на меня, бормоча на своем чудовищном сленге, и тут же, будто по команде повернули ко мне ощеренные беззубые рожи остальные. Я засунул руку в карман. Ночек остановился.
- Тебя копать-табать нет. Иди к фой!
Не успел я отойти в сторону, как они мгновенно потеряли ко мне интерес, уставившись в костер, лопоча по-своему.
Смешной аристократ Уэллс - его фантазии хватило на дебильных морлоков. Человек, либо зверь. Мозги - инстинкт. Легко придумать, еще легче представить. Ночки - другое. Еще не звери, но уже не люди. Ума не занимать. Морлоки охотились ночью, от них спасал свет. От этих не убежишь. И не важно, что зовут их ночками. Они приходят когда хотят и берут то, что им нужно. Иногда убивают.
Ничего привыкли, постепенно привыкаем ко всему. Живучие как падлы и оптимисты редкие... Пропадает сахар, масло и мука - не страшно, хлеб-то не подорожал! Торговля по паспортам - еще лучше, нам больше достанется. Потом талоны. Пугают, но ненадолго, а когда и карточки не спасают от голода, выходим на толкучки, на натуральный обмен. Все как должное... Зависают над городами эскадрильи летающих тарелок, целители и чудотворцы избавляют от любой напасти кроме недостатка денег, маги торгуют своим умением в центральных гастрономах среди пустых полок и листовок зовущих на митинги. Пророки сулят странные вещи, ползут слухи один нелепее и страшнее другого. Верят, тем более, что некоторые оказываются правдой. А если ложь, все равно верят как в правду, ожидая худшего, надеясь на лучшее. И очереди, бесконечные очереди, за барахлом, которое больше никому не понадобится.
А рядом другое - автономии, суверенитеты, закрытые экономические зоны, спец-области, буферные районы. Территориальные споры, конфликты из-за городов, беспощадные и бессмысленные, дележ сотен метров ничейной земли, где ничего никогда не построят и не посеют. Переходят из рук в руки поселки и кварталы, сносятся церкви и вот католики жгут мусульман, не слушая призывов папы, а над песками реет зеленое знамя джихада... Нет согласия ни по одну сторону баррикад. Дворцовые перевороты, грызня за власть, путчи и импичменты. Сытин вырезает, приведших его к власти соратников и погибает сам - уцелевшие откусывают голову. Доброго царя-батюшку, генерала Могилевского находят мертвым в походной постели при странных обстоятельствах. Рейд на Москву откладывают, на престол вступает триумвират "боевых офицеров штаба". Водка течет рекой, она еще есть водка.
И горят тюрьмы. Бунты в лагерях, на лесоповалах и зонах, восстания в следственных изоляторах. Охрана бежит, бросая вышки, срывая погоны. Катит с востока лавина... Беспредел. Уголовщина. То, что называется уголовщиной, пока не возникнет новых названий - "аутизация", "реквизиция", "вычистка"... Главное - придумать термин. Страшно поначалу, когда его нет, когда не понял, что иного не будет, не принял новых правил игры. В конце концов стреляют вроде не в тебя. Пока. Ничего, привыкли...
Я сидел в Москве с двумя сотнями долларов, кладовкой набитой жратвой и боялся. Через полгода, удирая из обезумевшей столицы с "Макаровым" и банкой "Сельди иваси" в кармане я был спокойнее Мэн Цзы и потому уцелел.
В незапамятные времена здесь был рынок. Давно исчезли прилавки и навесы, от продмага осталась полуразрушенная кирпичная коробка. На пятачке, засыпанном молочно-белой скрипучей крупой разбитой витрины, толпились беженцы. Продавали часы, кассеты, пользованные шприцы, женские сапожки, календари за давно минувшие годы, фотоаппараты. Покупали зимние вещи, керосин, дрова, самогонку и еду, еду, еду... Скучно шла торговля, вяло и невесело. Не продавали, перешептывались, испуганным стадом сбившись в кучу. В стороне торчали мрачные, непохмеленные Малой и Пух. Перед ними, не отрывая рук от лица, стоял на коленях скрюченный мужик. Хлестало хорошо...
- Развлекаетесь?
Пух пробурчал неразборчивое, а Малой жизнерадостно сообщил:
- Это ж, гнида, спекулянт!
Спекулянт забормотал было, но, захлебнувшись, умолк.
- Гулько не видали?
Пух кивнул.
- Он у бабки яблоки покупал! - ухмыльнулся Малой.
- Покупал? - мне показалось, что я ослышался.
- Вот и я тоже, думаю, че он, сбрендил? Пошел, да взял - все дела.
- Он тут часто покупает для бабы своей... - Пух замолк, уставившись под ноги.
- Бабы?
Ответа не было и я спросил:
- А куда он пошел?
- К бабе! - заржал Малой, а Пух выразительно кивнул головой за угол и отвернулся.
Однако! Гулько, покупающий яблочки, Гулько с бабой... Холодок прошелся по загривку, а в животе зашевелился студенистый комок предзнания. Я вспомнил. Вот значит как... При костюме и в шляпе, с дамой под ручку... Я уже понял, чувствовал ответ, а через два шага получил его.
Они сидели на ржавой тумбе спиною, ничего не замечая, а я, глянув на них, нырнул в развалины и замер. Слышно было отлично - стена оказалась как сито, да и говорили они не таясь.
- Я не могу до него добраться. Понимаешь, не могу! - вещал Гулько обычным своим бледным голосом. - Он мысли читает... Да помнишь, сама же говорила!
- Говорила! - девушка Галя звучно откусила от яблока и невнятно закончила:
- А мне плевать! Делай, что хочешь, я больше с ним не могу! Он же садист! Это выродок, шизофреник...
Усмехнувшись, я присел на корточки, устроился поудобнее. Разговор предстоял долгий и интересный. Как я ее почувствовал, а?! Не-е-ет, не обманула она меня своими нежностями. Боль и страх прятались за ними. А мне что? Мне нравилось.
- Потерпи. Еще дня два, самое большее. Раскинь мозгами - не могу же я его убрать в открытую. Гад, он повода не дает.
- Так подлови его!
- Все готово. Я же говорю - два дня. Они помолчали. Девушка Галя грызла яблоко. Будто не кормили.
- А эта девушка, она как, красивая?
- Ничего, - раздался звук, будто хлопнули в ладоши - Гулько ударил рукой по колену. - Негодяй! Я решил, он на ней хоть поломается. Мы бы его шлепнули, ее отпустили... Плевать ему!
Фантастика! Врет, да как сладко! Послушаешь, решишь, он все знал с самого начала. Про Ирку, про меня... Отпустил бы! Гуманист, благородный дон!
Девушка Галя поверила. Очень ей хотелось ему верить - я это чуял сквозь кирпич. Словно наяву увидел как она сморщилась.
- Говорю, выродок! Ты бы смог так, если меня?..
Он замялся, но только на секунду.
- Ты что?! Нет, конечно.
Обнял ее за плечи, Ромео из Красного Дома... Интересно, давно знают друг друга?
- Ты что-нибудь делаешь еще? - спросила Галя.
Делает еще?! О-о-о, он много чего делает, повсюду успевает! Неутомимый творец и гуманист...
- Так... Набрасываю...
"Доносы в Красный Дом?" - мелькнуло у меня, но тут я понял: писатель! Каратель-мемуарист. А-ля, Борис Савинков...
