Ознакомительная версия.
Оказавшись в камере, Звягин ощутил, как на него накатывает нечеловеческое одиночество. Он оказался один на один с враждебными людьми в незнакомом городе, там, где его родственники и друзья еще не родились или давно умерли, а может быть, и не жили никогда… Кому он здесь нужен? И что теперь нужно ему? Вернуться домой? Но каждое возвращение преподносило новые неприятные сюрпризы. Прав был Платон, и с каждой минутой мир становится хуже, отходит от совершенства. Нельзя дважды войти в одну реку, нельзя обратить события вспять!
Сколько Василий сидел в подвале, он не понял. Может быть, пару часов, а может, и целые сутки. Мобильный телефон, так же как и паспорт, и деньги, и ремень, у него отобрали, да и батарейка на мобильнике села. Посмотреть, ловится ли здесь сеть, путешественник во времени сразу не догадался, а теперь уже было поздно. Несколько раз Василий пытался задремать на сколоченной из грубых досок лавке, потом метался от стены к стене, снова садился…
Мучения его прервал приход двух стражников. Одеты они были в такие же черные рясы, как и все здесь, на Звягина смотрели без интереса. Они принесли узнику воду в стеклянной бутылке. Посудина была настолько универсальной, что могла использоваться и в семнадцатом, и в двадцать третьем веке. Отчего нет? По многим параметрам стекло превосходит пластик. А если нефть закончилась, пластик дорог…
– Какой сейчас год? – поинтересовался Василий у молчаливых стражей, когда бутылка с водой опустела.
– Тебе все расскажут, – мрачно буркнул один из них. – Потом.
– Или не расскажут, – хмыкнул другой. – Вопросы здесь задают тебе, понимаешь?
– Понимаю, – не стал спорить Звягин. – И все же? Какой год? Неужели это тайна?
– Триста двадцать седьмой от открытия законов движения планет, – смилостивился первый страж.
– То есть? – Звягину стало по-настоящему жутко. – А от Рождества Христова? Или от Сотворения мира?
– Ты что, идиот? – спросил второй стражник. – Вселенная родилась после Большого взрыва. А сколько лет прошло с тех пор, мы еще не вычислили. Во всяком случае, с нужной степенью точности.
Подивившись глубоким познаниям стражников в устройстве Вселенной при полной отсутствии исторической эрудиции – нельзя же знать только современный календарь, – Звягин задумался. Если под «законами движения планет» подразумевались законы Ньютона, то вычислить год вполне можно. Когда великий англичанин опубликовал свои законы? Пожалуй, в семнадцатом веке. А точнее? Эх, легко попрекать стражников плохим знанием истории – он сам не помнил, когда жил Ньютон! С точностью до ста лет, примерно. И если так, то здесь тоже конец двадцатого – начало двадцать первого века. Откуда тогда эти рясы? Почему на улицах нет асфальта?..
* * *
В течение нескольких суток – может быть, целой недели – ничего не происходило. Время Звягин определял по скудным тюремным кормлениям. Ему все-таки стали давать еду – сухари, чеснок и микроскопические порции сыра. В масляную коптилку заливали масла, но очень немного. Время от времени лампада гасла, и Василий часами сидел в темноте.
Ученый постоянно был голоден, поэтому не мог понять, дают ли ему завтрак, обед и ужин или кормят один раз в день. Стражники на вопросы не отвечали, только поглядывали на узника неодобрительно, и Василий постепенно принял факт своего заключения как должное. Может быть, он и правда в чем-то виноват? Выбраться из подвала надежды не было, оставалось надеяться на чудо.
Если голод мучил не очень сильно и настроение немного поднималось, Звягин пытался делать какие-то расчеты. В уме, делая пометки на стенах. Но, прямо скажем, никакой пользы от этого не имелось.
Когда в камеру явился сухой старичок – его черная ряса была без капюшона, зато с высоким белым воротником, а голова оставалась непокрытой, – Звягин остался спокоен. Они обменялись несколькими ничего не значащими фразами, и Василий отчего-то принял старика за адвоката. Встрепенулся он лишь тогда, когда старик спросил:
– Вы физик?
– Да, конечно. Но какое это имеет значение? Все утверждают, что я прыгунец, а я даже не знаю, что это значит.
Старик рассмеялся, достал из складок одежды несколько коробков, соединил их вместе – и, о чудо, в его руках засветилась настоящая электрическая лампочка. Ватт на тридцать, но по сравнению с коптилкой – словно звезда.
– Я сам физик, – объявил старик. – А по совместительству – инквизитор Высшего совета. Зовут меня Пантелеем Григорьевичем.
Ну, что же, инквизитор Пантелей Григорьевич, физик, который в подтверждение своих слов зажигает при помощи аккумуляторов электрическую лампочку, – что же здесь удивительного? Звягин решил, что переживать по этому поводу совершенно не стоит.
– А вы, наверное, издалека? Какую мощность задействовали для механизма перемещения? – поинтересовался Пантелей Григорьевич.
– Рабочая нагрузка составляла около ста киловатт, пиковая была несколько выше, – отозвался пораженный Звягин. Выходит, здесь разбираются в механизме темпоральных перемещений? Значит, не все потеряно!
– В свечах это сколько будет? – спросил инквизитор.
– Не знаю. Как определяется мощность свечи?
– Мощность теплового потока по всем направлениям от горящей восковой свечи толщиной в палец.
Звягин задумался, пытаясь вычислить значение мощности. Не так трудно на самом деле. Свеча дает примерно столько же света, сколько лампочка в двадцать ватт. Или десять. До тридцати, конечно, недотягивает… А соотношение видимого света и теплового излучения, наверное, в данном случае непринципиально, хотя свеча, скорее всего, излучает в инфракрасном диапазоне сильнее лампочки. Но ведь и в обычной лампе накаливания указывается потребляемая мощность, а не сила светового потока.
– Кстати, как вас зовут, молодой человек? – спросил Пантелей Григорьевич.
– Василий Звягин.
Физик только сейчас понял, что его даже об имени ни разу не спросили. Он просто сидел и ждал, ждал неведомо чего.
– Хорошее имя, – кивнул инквизитор. – И фамилия вполне. Не обманываете?
– Зачем?
– Всякое случается… – старик усмехнулся. – Пойдемте наверх. Здесь душно.
Предложение выйти из опостылевшей камеры настолько обрадовало Василия, что он тут же забыл о мощности, о лампах и о том, что нужно задать инквизитору сотню важных вопросов.
* * *
Кабинет инквизитора Высшего совета выглядел весьма и весьма своеобразно. Высокие потолки, стрельчатые застекленные окна – и множество столов и полок с наваленными на них разнообразнейшими предметами. Были здесь стеклянные шары, мотки разноцветной металлической проволоки, колбы, реторты и даже, кажется, кошачьи шкурки. Собственно, то, что это шкурки, было очевидно, а других животных с подобной расцветкой Звягин не знал.
Ознакомительная версия.
