Отправляя листы в уничтожитель, Шорохов невольно скользил взглядом по блеклому шрифту, выхватывая отдельные строчки:
“ОБЪЕКТЫ: М., 2 дня, Россия, 1995; М., 2 дня, Россия, 1995.
ВТОРЖЕНИЕ: полная замена…”
“Самое банальное, что только можно изобрести”, — прокомментировал про себя Олег.
“ОБЪЕКТ: М., 21, Россия, 1993.
ВТОРЖЕНИЕ: передача коммерческой информации…
ЦЕЛЬ: вложение капитала в…”
“Нет, дорогой. Так бизнес не делается. Даже в России девяносто третьего”.
“ОБЪЕКТ: Ж., 17, Россия, 2003.
В ТОРЖЕНИЕ: попытка задержать объект по пути в…
ЦЕЛЬ: предотвращение насилия…”
“Эту жалко. Семнадцать лет… Что там с ней было? А, уже прожевалось…”.
Его внимание привлекла мятая страница с жирным пятном посередине. Отчет был подписан опером по имени Лис, но Олегу бросилось в глаза не это.
“СЛОЖНОСТЬ: особая, класс С.
КОМПЕНСАЦИЯ: нестандартная (рапорт прилагается).
ДОПОЛНИТЕЛЬНО. В связи с чрезвычайной ситуацией, оператор принял решение…”
Шорохов, продолжая читать, взял со стола следующую бумажку и в этот момент почувствовал, что у него за спиной кто-то появился. Дверь не шелохнулась, шагов по лестнице Олег тоже не слышал, однако он был уверен, что в кабинете их уже не трое, а четверо. Он рванулс пояса станнер, но тут заметил реакцию Лопатина. Если начальник и удивился, то удивился приятно.
— Здрась, Василь Вениаминыч! — скороговоркой бросили сзади. — Привет, Аська! — Швабра упала и громко ударилась о край ведра. — Какая ты нескладная, Прелесть! Кто же в шубе полы моет?… Здорово, Шорох.
Олег обернулся и увидел то, к чему давно уже был готов. Возле антикварного шкафа стоял мужчина его роста и его комплекции, с сигаретой в зубах и с глупенькой улыбочкой на небритом лице. На его собственном, Олега, лице.
— Здорово… — медленно выговорил Олег. — Здорово, Шорох…
* * *
Близился к концу третий месяц пребывания на базе. Октябрь принес с собой мутное темное небо и бесконечные дожди. Народ, и до этого выходивший на улицу нечасто, сидел в корпусе целыми сутками. За половину учебного срока группа сократилась до двадцати человек, зато те, кто удержался, были уж точно людьми неслучайными.
На какое-то время ситуация с отчислениями стабилизировалась: в последние две недели из группы не выкинули никого. Оставшиеся курсанты расселились по свободным кубрикам согласно симпатиям, однако до общих комнат все-таки не дошло -“мальчики” и “девочки” по-прежнему жили отдельно. Хотя спали, как правило, вместе.
Друзьями Олег так и не обзавелся, более того — перестал к этому стремиться. На его глазах распалось уже столько компаний, что относительность дружбы на базе стала очевидной. Приклеившийся Иван Иванович Иванов, ходячий фельетон курса, каким-то чудом не вылетел и за три месяца окончательно превратился в шороховский придаток.
На очередном занятии он сел, как всегда, перед Олегом. На улице моросило уже пятый день, листья с берез обреченно срывались и прилипали к мокрому асфальту. В классе горел свет, и от этого вид за окном казался еще тоскливей.
Невзирая на пакостную погоду, курсанты пребывали в приподнятом настроении. Мужчины побрились, а женщины изобразили на лицах подобие макияжа, некоторые даже напялили гражданскую одежду, однако большинство явилось все-таки в форме — так было удобней. Сегодня, по слухам, им планировали сообщить что-то безумно секретное.
Инструктор, тоже как будто слегка взволнованный, торопливо вошел в помещение, но на полдороге к кафедре остановился и сунул руки в карманы. В этот раз на нем была простая застиранная хэбэшка с ефрейторскими “сопельками”. Некоторые неугомонные курсанты нашили себе погоны старших офицеров — генеральских у Хапина в запасе не было, — и, по сравнению с толстыми полковничьими звездами, одинокие лычки инструктора выглядели забавно.
— Похоже, у нас утечка информации… — произнес он с иронией.
Все слухи и утечки проникали в группу весьма простым способом: Ася в разговоре с девушками случайно роняла какую-нибудь фразу — этого было достаточно. Старшина Хапин, в отличие от нее, лишнего не болтал, поскольку школьное начальство уже убедилось, что курсантам хватает и одного источника, С “секретной” лекцией все вышло строго по сценарию: Ася намекнула, что опоздавшие пропустят самое главное, В итоге курсанты собрались за полчаса до начала.
— Сегодня обойдемся без демонстраций, — предупредил инструктор. — Побеседуем о вечном. Никто не возражает?
Из двадцати человек пятеро хмыкнули, остальные пожали плечами.
— Время… — промолвил он, — по утверждению теоретиков, время имеет начало и конец. Кроме того, оно способно искривляться, сжиматься, вытягиваться, и… на что оно еще способно?… А, еще в нем бывают петли и дырки. Как на колготках, наверно. Спорить не стану, но сам я дырок не видел… Чего и вам желаю, — раздельно произнес инструктор. — Хорошо. Пусть у него будет и начало, и конец, и что угодно. Но мы точно знаем, что в тысяча девятьсот семидесятом году время, Земля и человечество уже существовали. Мы точно знаем, — повторил он, повысив голос, — что в две тысячи семидесятом году время, Земля и человечество по-прежнему существуют. Все остальное вас почти не касается. Потому что вам хватит работы и на этом отрезке. Сто лет: от семидесятого года двадцатого века до семидесятого двадцать первого — зона ответственности нашей Службы.
Кто-то из курсантов чихнул, кто-то подвинул стул, и эти два звука провалились в тишину, как в омут.
— Нашей Службы?… — спросил Иванов с ударением на первом слове. — Значит, есть и другие?…
— За обсуждение данной темы полагается… — инструктор выразительно постучал пальцем по мнемокорректору. — Разница в том, что вам закроют несколько месяцев, а мне несколько лет. Сказав “наша Служба”, я всего лишь противопоставил ее другим ведомствам… допустим, налоговой полиции и рыбнадзору. Понятно?…
Иванов пригладил всклокоченную макушку, но в его прическе это едва ли что-то изменило. Инструктор медленно дошел до стола и сел, сложив ладони у подбородка.
— У вас интересная книга, — обратился он к Иванову. — Энциклопедия дохристианской Руси? Спрячьте ее под подушку, она вам не понадобится. Мы не занимаемся историей. Каждая операция — это частный случай, краткий миг в чьей-то жизни, иногда трагический… Но он не имеет отношения к истории. Или так: не должен иметь, — подчеркнул инструктор. — В этом и заключается наша задача. Любой человек, вторгаясь в прошлое или получая информацию из будущего, нарушает естественный ход событий. Здесь вопросов нет?… Отлично. Дело за малым: разобраться, что же это такое — “естественный ход”. Вы можете возразить, что год две тысячи сороковой, с точки зрения потомков, уже состоялся, тогда как для нас он находится в будущем. Соответственно, на взгляд потомка, это жесткая и полностью определенная событийная линия, не терпящая никаких “бы” и “если”. Мы же с вами считаем, что две тысячи сорокового года еще не существует. Он пока формируется — под влиянием наших поступков и нашего ежесекундного выбора. Правильно?…
