"Значит, фотограф специально охотился за мной? - мелькнула мысль. Но зачем? Кому понадобилось компрометировать меня да еще таким трудоемким способом? Кинули бы анонимку - испытанное средство проходимцев. Чего ж устраивать слежку?..
Эгоист ты, эгоист! - мысленно обругал я себя. - Подумаешь, персона! Это ж Аню компрометируют, Аню, а не тебя..."
Растерянный, я шагнул к ней, и она шатнулась навстречу, словно я был самой надежной защитой в этой сумятице.
- Что это? Зачем это? Кому это нужно? - спрашивала она, близко заглядывая мне в глаза. А я отводил взгляд, словно и в самом деле был в чем-то виноват, бормотал успокаивающе, что все выяснится, все устроится, все будет хорошо. - Может, я и виновата, но ему-то зачем? У него же больное сердце. Егора-то за что? У него же два инфаркта было...
И тут мы оба вздрогнули, услышав глухое фырканье за приоткрытой дверью.
- Нехорошо, молодые люди. Хотя бы потерпели. Недолго осталось...
Дверь медленно растворилась, и мы увидели притворно улыбающееся лицо Зои Марковны.
- Что вам нужно? - спросил я, едва придя в себя.
- Мне ничего. Я человек посторонний. А вот Егора Иваныча жалко. Довели, долюбезничались...
- Как вам не стыдно! - выкрикнула Аня. - Зоя Марковна, что вы такое говорите?
- Что уж теперь говорить. Теперь уж поздно говорить.
- Уйдите, - сказал я. - Не видите, без вас тошно.
- Я-то уйду, а вы, конечно, останетесь. Как же, того добивались...
- Пошла вон, скотина! - неожиданно для самого себя заорал я и шагнул к ней.
Не знаю, что бы я сделал в этот момент, может бы, выставил ее на лестницу и запер дверь. Или демонстративно ушел бы на ее глазах, чтобы эта дура не распространяла слух. Но инициатива в этом нелепом конфликте, как видно, с самого начала принадлежала не мне. Зоя Марковна неожиданно резво выбежала на лестничную площадку, ударилась животом о перила, навалилась на них и закричала так, что, казалось, голос ее можно было услышать во всех соседних отделениях милиции:
- Юрий Сергеич, Юрий Сергеич, идите скорее сюда!..
И тут я увидел такое, от чего в первый миг просто-таки остолбенел: металлический стояк лопнул, и вся полоса перил перекосилась в одну сторону, и круглая фигура Зои Марковны легко заскользила по образовавшейся горке. Последнее слово "сюда" переросло в звериное "а-а-а!..". Я поймал на себе ее не то умоляющий, не то ненавидящий взгляд, но не двинулся с места. Не знаю, помог ли бы ей, кинувшись спасать, скорей всего ничего бы уже не успел. Но, я, оглушенный гневом на нее, не тронулся с места, стоял и смотрел, как она размахивала руками, словно желая ухватиться за какую-то невидимую преграду, быстро соскользнула с перил и с нечеловеческим воем исчезла в лестничном пролете. В следующий миг весь дом словно бы охнул от какого-то непонятного удара. Я подбежал к оборванным перилам и увидел Зою Марковну на металлической сетке, натянутой на уровне третьего этажа.
Потом я увидел на лестнице незнакомого пожилого человека в черном костюме с галстуком-бабочкой. Человек этот стоял на пролет ниже и, не поднимаясь, кричал мне что-то злое, чего я не мог разобрать за шумом, стуками, криками, внезапно заполнившими дом: люди выскакивали на лестницу, хлопали двери, слышались громкие голоса.
- Вы ее столкнули! Вы ее столкнули! - наконец разобрал я.
- Думайте, что говорите!..
Он отступил на несколько ступенек и снова закричал:
- Все видели: это вы ее столкнули!
- Да она же сама... перила сломала!..
Тут Зоя Марковна, видимо очнувшись от падения, снова громко запричитала, лежа на сетке, и человек с неожиданной для его возраста прытью поскакал по ступенькам вниз.
- Что тут за шум? - спросила Аня.
- Кто это? - в свою очередь, спросил я, указав на бегущего по лестнице человека.
- Это же наш Юрий Сергеич.
- Кто он такой?
- Профессор Ровнин, заместитель Егора Ивановича.
- Чего он-то здесь? Чего им обоим тут надо?
- Наверное, решили, что с Егором Иванычем несчастье, вот и пришли.
- Ты звонила в институт?
- Нет, не звонила.
- Откуда же они узнали? Егора Иваныча только что увезли, перед моим приходом. Я видел машину "Скорой помощи"...
- Я не знаю...
- Зато я знаю.
Сказав это, я замолк, не решаясь высказать смутное подозрение, вдруг поразившее меня. Аня дышала мне в затылок, ждала. А я молчал. Да и что мог сказать? Что все случившееся за последние дни разыгрывалось по хорошо обдуманному сценарию? Что даже моя поездка в Ялту, как сказала Валя, запланирована этими "сценаристами"? Что главные исполнители этого спектакля - я и Аня, а главная жертва - Егор Иванович Колобков? Не просто как человек, а именно как академик, директор большого научного института. Кому-то было нужно свалить его. Всего скорей этому вот Юрию Сергеевичу, который теперь наверняка на правах заместителя займет его кабинет. И мы блестяще справились со своими ролями. Кто-то, видно, хорошо знал меня, если решил, что я, получив угрожающую записку, не выброшу ее, а потеряю покой. И побегу к родителям моего будущего зятя, и встречусь с Аней, разбужу в ней былое чувство. И она, не справившись с собой, даст мужу повод для ревности. А ревность, если ее еще подогреть, - хорошая основа для сердечных волнений. А сердце и без того едва стучало, ослабленное двумя инфарктами. Третий инфаркт - это почти верная смерть, или, в крайнем случае, - полный отход от дел. А это значит, для кого-то освобождается пост руководителя важного научного института, а может, и вакансия академика.
Все было сделано для того, чтобы нашими же руками убить нашего же человека. Вот как бывает: убитый есть, а убийц нету. Нету убийц! Нету?.. Но ведь ты знаешь, что они есть!.. Что толку, что знаешь, к ответственности-то не привлечешь. А вот он, респектабельный Юрий Сергеевич, вполне может привлечь меня к ответственности. Многие слышали, как он кричал: "Столкнул!" Да если еще Зоя Марковна подтвердит это же! А она подтвердит, можно не сомневаться... Посадить не посадят, а голоса, как обвинителя, лишат. Кто поверит во всю эту галиматью с запиской, с угрозами, с беспокойством отца, рискнувшего доискиваться правды у женщины, когда-то безумно любившей его? Записка напечатана на машинке Зои Марковны? Но поди докажи, кто ее напечатал... Нет выхода. Никакого. Тупик. Борьба с собственной тенью.
Все эти мысли пронеслись у меня в голове, должно быть, за какие-то секунды. Потому что Аня все стояла у меня за спиной, дышала в затылок, ждала чего-то. А внизу все скрипела металлическая сетка, с которой, причудливо причитая, выбиралась Зоя Марковна.
Ничего не сделаешь.
- А хотя бы и ничего! - сказал я, и Аня отшатнулась, обошла меня, вопросительно заглянула в лицо. Потом, словно спохватившись, бросила взгляд на оборванные перила и, охнув, побежала вниз по лестнице.
