— Чудище? — насмешливо повторил вслед за жрецом Сирхан. — Так вот как ты именуешь своего божка, черномазый! А я-то думал, ты почитаешь его!
— Я отношусь к нему так, как он заслуживает! — резко возразил Мгонга. — С почтением — ибо он могуч; с ненавистью — ибо он жесток; с любовью — ибо он дарует нашему народу благость урожаев. Не тебе судить, авантюрист без семьи, без родины, без прошлого и будущего, — не такому, как ты, судить моего бога, обычаи и верования моего народа!
Сияние вокруг Мгонги наконец померкло. Стало видно, что жрец стоит перед своими противниками совершенно обнаженный. Лишь белые спирали раскраски украшали его черные бедра, а низ живота был испещрен крупными красными точками, нанесенными охряной краской. В руке жрец связанного бога держал длинное копье.
— Он нарочно выигрывал время, чтобы подготовиться к битве! — крикнула Рыжая Соня, которая только сейчас разгадала коварный замысел Мгонги.
Испустив громкий душераздирающий боевой клич, Мгонга ринулся с копьем на Сирхана. Гирканец отступил на шаг в сторону и в свою очередь нанес противнику рубящий удар своей кривой саблей.
Брызнула кровь. Мгонга взревел и развернулся, размахивая копьем. В этот момент Соня, визжа, как дикая кошка, набросилась на негра и вонзила кинжал ему под лопатку.
— Получи, предатель! — вскрикнула она.
Мгонга повернул к ней лицо, полное боли и удивления. Соня отступила на шаг. Мгонга рухнул на пол, к ногам своих врагов.
— Свяжи его, — проговорила Соня, тяжело переводя дыхание.
Сирхан быстро опутал руки и ноги поверженного жреца веревкой, которую снял с пояса.
Слабо корчась, Мгонга проговорил:
— Глупцы…
Он закрыл глаза и, казалось, потерял сознание.
— Вперед, — сказала Соня. — Заберем сокровища и вернемся к нему.
Сирхан удивленно уставился на свою приятельницу.
— Ты что, хочешь забрать его отсюда? Этого черномазого людоеда?
— Он по-своему честен, — признала Соня.
— Разве ты только что не назвала его предателем? — Удивлению Сирхана не было предела.
— Назвала… Ладно, о чем мы спорим? Пошли. Я уверена, что сокровища — там, впереди.
Соня побежала по коридору.
* * *
Они оказались в просторной пещере где-то глубоко под землей. Это было еще одно святилище, о существовании которого — Соня была в этом уверена — из всего племени знали только жрецы.
Посреди совершенно голой пустой пещеры стоял каменный саркофаг, вырубленный в скальной породе в незапамятные времена. Странные узоры — может быть, письмена давно исчезнувшего народа? — украшали высокие стены саркофага. Тяжелая крышка с вырезанным на ней изображением безобразного чудовища — точь-в-точь подобного тому, в которое превратилась несчастная чернокожая девушка, — была сдвинута в сторону.
Сирхан подошел, попытался отодвинуть крышку еще дальше, но как ни напрягал мышцы гирканский воин, ему не удалось даже пошевелить тяжелую крышку.
— Проклятье! Да она неподъемная! — удивленно вскрикнул Сирхан. — Какой это силищей надо обладать, чтобы сдвинуть эту махину с места?
Соня не ответила. Ей показалось, что она начинает понимать смысл бессвязных предостережений Мгонги, и холодок пробежал у нее по спине.
— Смотрите! — вскрикнула Энна.
Соня резко повернулась, ожидая увидеть какое-нибудь чудовище… И замерла.
Из-под земли, из голых стен пещеры начали проступать алмазы и золотые слитки. Сокровища, впитанные святилищем за столетия поклонения связанному богу, вываливались из стен, из потолка. Вскоре на трех искателей приключений хлынул настоящий дождь алмазов, рубинов, изумрудов, жемчугов, золотых и серебряных колец, ожерелий, диадем…
Защищаясь от этого ливня, все трои спрятались в саркофаг и прижались друг к другу.
— Хорошо, что эта крышка такая прочная, — проворчал Сирхан. — Иначе нам раздробило бы все кости.
— Да, — раздался наверху чей-то голос. — Крышка прочная.
С этими словами неведомый враг легко сдвинул крышку и запер Соню, Сирхана и Энну в каменном саркофаге.
Они оказались в ловушке!
* * *
Ужас объял всех троих. В наступившей тишине слышно было, как постукивают зубы гирканца, как всхлипывает Энна. Соня молчала. Покусывая губы, она проклинала себя за непредусмотрительность.
Кто же запер их здесь? У кого хватило сил сдвинуть крышку каменного гроба?
Неужели Мгонга? Но жрец был ранен и связан по рукам и ногам…
Может быть… Может быть, это был сам божок? Какое же обличье он принял — отвратительного монстра или могучего человека?
Они в западне, и сейчас надо быстро решать, как отсюда выбраться.
— Может быть, попробуем поднять ее? — предложил Сирхан. — Втроем.
— Ее и вдесятером не сдвинешь, — возразила Соня. — Нет, надо вступить в переговоры с нашим пленителем. Узнать хотя бы, каковы его цели.
Над крышкой разнесся громкий хохот.
— Каковы мои цели? Ах вы, жалкие черви! Моя цель — выйти на свободу! Другой у меня нет — уже несколько тысячелетий как я страдаю, вынужденный выполнять ничтожные желания ничтожного племени. Иногда меня балуют — подсовывают очередную дрожащую и ревущую от страха девку, чтобы я потешился. Все они скучны и ленивы, ни одна еще не доставила мне настоящего наслаждения. Глупые негры!
— Ты — бог? — спросила Соня.
— Бог? — Тот, наверху, казалось, был очень удивлен этим вопросом. — Конечно, нет! Что за дурацкая мысль! Я — сверхсущество, дэв, демон, назови как хочешь, но не бог. Я был неосторожен, они поймали меня и связали… А теперь вы освободили меня.
— Зачем же ты держишь нас в плену? — спросила Соня. — Ты ведь знаешь, что это мы сняли с тебя путы!
— Да! И опутали ими этого бедного дурака Мгонгу, моего жреца! — Демон расхохотался. — Он думает, что я приду к нему на помощь, что исцелю его раны, как делал это прежде! Несчастный болван! Нет, я оставлю его подыхать — вот что я сделаю!
— Туда ему и дорога, — проворчал Сирхан.
Демон не расслышал. Он упивался обретенной свободой.
— И теперь ЕГО дух будет заключен в оболочке глиняного истукана! — ликовал освобожденный демон. — Теперь сам Мгонга отведает, каково томиться день и ночь в плену, каково выслушивать разные глупости, которые несут безмозглые чернокожие жрецы и их жирные девки! Каково наслаждаться любовью с трясущейся от ужаса дурой, которая не умеет даже как следует приласкать мужчину! Теперь ЕГО дух займет мое место — поделом ему!
Демон рассмеялся. Судя по грохоту и звону, он пустился в пляс, погружая свои огромные ноги по колено в ворох драгоценностей.
