- А ты?
- Не жди, что я отвечу тебе взаимностью.
- Я не жду ничего, кроме правды.
- О! - Она засмеялась. - Неужели? Если бы правда была мне известна, все стало бы по-другому.
- Не понимаю.
- Тогда слушай. - Она взяла его лицо в свои ладони. - Не принуждай меня к откровенности. Нам хорошо вдвоем, и порой меня тянет открыться тебе, но я не готова. Быть может, когда-нибудь я наберусь смелости, но не сейчас. Такой вот у меня характер. Жизнь научила меня опасаться счастья.
- Подобный ответ меня вполне устраивает.
- Да? Ну и чудесно.
Он поцеловал ее в губы, коснулся груди и ощутил, как отвердели под его пальцами соски.
- Окажи мне, пожалуйста, одну услугу. Повидайся со своим отцом.
- Не могу, - проговорила она и отвернулась.
- Потому что он... надругался над тобой?
- С чего ты взял?
- Мне так показалось.
- Надругался... - повторила она, словно пробуя слово на вкус. - Я не желаю говорить об этом, у меня нет сил. Я просто не сумею передать тебе, что произошло.
- Так что? - спросил он. - Ты придешь к нему?
- Он все равно останется таким, как есть, а ты ведь хочешь расшевелить его, верно?
- В общем, да.
- Поверь мне, от этой встречи он только расстроится.
- Жаль, - сказал Коррогли. - Я надеялся, ты сможешь сломать его равнодушие.
- Ты по-прежнему считаешь его невиновным?
- Пожалуй. А ты?
Она раскрыла было рот, но потом плотно сжала губы и надолго замолчала. В конце концов девушка произнесла:
- Я уверена, что он ни в чем не виноват.
Коррогли попытался еще о чем-то спросить, но Мириэль приложила свой пальчик к его губам:
- Давай закончим, ладно?
Он лежал на спине, разглядывал замысловатые тени на белом потолке и размышлял о Лемосе. Коррогли чувствовал, что запутался и не в состоянии принять что-либо на веру. История о том, как резчик злоупотребил своей отцовской властью, представлялась ему одновременно очевидной и немыслимой. Он не сомневался в том, что Мириэль убеждена в похотливости своего родителя, но, даже будучи влюбленным, Коррогли никак не мог решить, можно ли считать рассудок Мириэль полностью здоровым, а потому не знал, насколько можно доверять ее словам. Да и не только словам, но и ее обильным ласкам. Ему хотелось бы считать, что Мириэль искренна с ним, однако всякий раз при встрече у него возникало подозрение, что он нужен ей как подручное средство. Только вот для чего?
- Тебя что-то тревожит? - спросила она. - Не надо. Все будет в порядке.
- Между нами?
- Тебя беспокоит именно это?
- Среди прочего.
- Я не стану сулить тебе вечного блаженства, но попробую приноровиться к тебе.
Коррогли собрался было спросить, почему "попробую" и что ее к тому вынуждает, но вовремя вспомнил, что она не терпит, когда на нее оказывают давление.
- Хватит беспокоиться, - повторила она.
- Не получается.
- Получится. - Ее рука скользнула по его груди вниз, к животу. Обязательно получится.
На следующее утро, несмотря на возражения Коррогли, суд продолжил заслушивать свидетелей обвинения. Мервейл пригласил на свидетельское место Мириэль Лемос и предъявил присяжным документы, подписанные Мардо Земейлем и Мириэль. Это было завещание, по которому в случае смерти жреца Мириэль отходил храм с землей и всеми постройками. Помимо самих документов, которые Мервейл добыл в городском архиве, он позаботился и о доказательствах их подлинности.
- Как по-вашему, во сколько оценивается упомянутая в завещании собственность? - справился Мервейл у одетой в голубое бархатное платье со стоячим воротником Мириэль.
- Не имею ни малейшего представления.
- Можно ли сказать, что ее стоимость исчисляется весьма крупной суммой?
- Свидетельница уже ответила на вопрос, - вмешался Коррогли.
- Совершенно верно, - подтвердил судья Ваймер и сурово взглянул на Мервейла.
Тот, пожав плечами, подошел к своему столу, взял отчет налогового инспектора и затем передал присяжным.
- Знал ли о завещании ваш отец?
- Да, - пробормотала Мириэль.
Коррогли посмотрел на Лемоса: резчик, по всей видимости, не слишком прислушивался к разговору.
- А как он о нем узнал?
- Я ему рассказала.
- При каких обстоятельствах?
- Он пришел в храм. - Мириэль глубоко вдохнула, потом, словно собираясь с мыслями, медленно выдохнула. - Он хотел, чтобы я порвала с культом, говорил, что, когда я надоем Мардо, он выкинет меня и наша семья останется без гроша. Лавку придется продать... Ну и все такое. - Она сделала еще один вдох. - Он... отец разозлил меня. Я рассказала ему о завещании и заявила, что Мардо куда щедрее его, а тогда он пригрозил, что добьется, чтобы меня объявили недееспособной, и пообещал нанять адвоката, который отберет у меня все, что оставил Мардо.
- Вы не знаете, ходил ли он к адвокату?
- Да, ходил.
- Адвоката звали Артис Колари?
- Да.
- Мистер Колари, - произнес Мервейл, подобрав со стола новый листок бумаги, - сейчас занят и потому не может присутствовать на суде. Однако вот его заявление. Он пишет, что обвиняемый посетил его за две недели до убийства и пытался заручиться согласием на ведение дела о недееспособности Мириэль Лемос. Обвиняемый ссылался на то, что душевное здоровье его дочери ослаблено в связи со злоупотреблением наркотиками. - Он улыбнулся Коррогли. - Свидетельница - ваша.
Коррогли потребовал, чтобы ему дали возможность переговорить с подзащитным. Едва они оказались наедине, он спросил:
- Вы знали о завещании?
- Знал, - Лемос кивнул. - Но к Колари я пошел по другой причине. Те деньги мне были ни к чему, я не желал ничего из того, что принадлежало Земейлю. Я боялся за Мириэль, хотел увести ее оттуда, а иного способа добиться этого мне в голову как-то не приходило. - С лица резчика начисто исчезло привычное для Коррогли выражение безразличия.
- Почему вы мне ничего не сказали?
- Как-то не подумал.
- Странно, что вы могли забыть такое.
- Не то чтобы я забыл... - Лемос сел прямо и пригладил ладонью волосы. - Я понимаю, вам со мной тяжко, но... я не могу объяснить, каково было мне. Я не предполагал, что вы мне поверите, и до сих пор не знаю, что вы обо мне думаете. Мне было плохо, очень плохо. Простите за то, что доставил вам столько неприятностей.
Короткая стрижка, комбинезон, нездоровая бледность - тем не менее Лемоса будто подменили. Коррогли не знал, как ему быть - то ли радоваться, то ли огорчаться. Невероятно, подумал он, более чем невероятно, этому типу невозможно верить и все-таки хочется. Но Мириэль, как она могла скрыть от него подобный факт? И на чем тогда строятся их отношения? Неужели ненависть к отцу пересилила в ней все остальные чувства? Неужели он ошибался в ней?
