Но вот однажды, когда умер очередной сосед Концентрика справа, на его место посадили немолодого уже, сурового человека. Прежде чем взяться за весло своей загрубевшей, но не слишком сильной рукой, он громко воскликнул:
-- Будь проклят Южный Блядовитый океан! Будь проклят день, в который я сюда прибыл! Будь проклята Островная Империя!
Концентрик и Деймос переглянулись: этот человек вероятно впервые попал на галеры, но несомненно он не был новичком в здешних водах. Однако их надеждам узнать что-нибудь от своего нового соседа не суждено было сбыться. Этот немолодой и недостаточно выносливый человек не выдержал первого же перехода. Уже через несколько часов его стоны перешли в характерный в таких случаях хрип, он задыхался, и изо рта у него выступала кровавая пена. Он не дожил даже до своего первого перерыва, и помощники боцмана со страшными проклятиями выбросили его на корм акулам.
А через несколько дней после этого происшествия Концентрика с Деймосом разлучили. Вероятно, надсмотрщики заметили, что они беседуют и, тем самым, расходуют драгоценную энергию (принадлежащую не им, а их владельцам!) во время, отведенное для отдыха. Поэтому Концентрика расковали и перевели на другое весло. Теперь ему отвели место у самого прохода, с которого он не мог даже видеть Деймоса.
Концентрик тяжело переживал эту утрату. Оказалось, что раньше он и не понимал, какой неоценимой поддержкой являлся для него Деймос. Теперь он по-прежнему ежедневно, по многу часов подряд ни на секунду не выпускал из рук свой конец неимоверно тяжелого весла: налегал на него всей тяжестью, чтобы освободить весло из воды, выжимал его, чтобы опустить весло в воду, тянул его на себя, толкал от себя, гремел цепью и наращивал свои уже и без того гигантские мускулы, в то время как менее выносливые умирали от той же работы. А во время перерывов он молча взирал на царивший кругом кошмар. Он потерял ко всему интерес и перестал думать об окружающем. От одиночества он, по-видимому, смирился с безнадежностью своего существования.
Концентрик часто вспоминал, как в школе им преподавали библию. Считалось, что эта книга является ценной частью культурного наследия прошлого, а многие ее мысли якобы актуальны и поныне. Теперь Концентрик вспоминал, что библия учила воздавать добром за зло, и эта мысль днем и ночью не давала ему покоя. Учитель всегда подчеркивал, что это очень приятно -- воздавать добром за причиненное тебе зло. Концентрик искал в этой мысли здравое зерно, но не находил.
Так проходили недели, а вероятно и месяцы.
Концентрик часто видел один и тот же сон. Снилось ему, что он снова в школе, и постаревший за прошедшие годы учитель вновь объясняет ему, что прежде все дети росли вместе со своими родителями; и это было хорошо, потому что мамы и папы охраняли детей, предостерегали их от ошибок, всячески их оберегали. Но в современном обществе, пояснял учитель, необходимость в этом отпала, так как детям теперь не грозят никакие неприятности. А потом откуда-то появлялись мужчина и женщина, и были они именно такими, какими Концентрик представлял себе в детстве своих родителей: женщина с ласковым, чуть усталым лицом и мужчина с добрыми и мудрыми глазами. Потом женщина начинала плакать, а после рыдала и причитала, и умоляла, чтобы Концентрика не забирали на галеры и не били. Женщина то удалялась, то приближалась опять, ее облик все расплывался, становился все более смутным, затем она исчезала совсем, а Концентрик уже слышал боцманский свисток и команду "По-одъе-ем!", и он окончательно просыпался на своей скамье и с трудом отрывал голову от весла, служившего ему по ночам чем-то вроде подушки.
Потом этот сон отпустил его, потому что Концентрик уже не способен был видеть во сне что-либо доброе. Теперь ему снились темные беззвездные ночи, охота на человека, зигзаги молний, разрезающие черный небосвод, и теплый пьянящий запах крови. И он просыпался с искусанными губами и вкусом крови во рту.
И еще один сон преследовал Концентрика постоянно. В нем он видел бесконечные ряды голых изможденных людей с серыми безжизненными лицами. Они одинаково чинно сидели на скамьях и смотрели куда-то вдаль. И не было конца этим рядам и счета этим людям. И был этот сон самым страшным, хоть он и не нес в себе никакого содержания.
Однако все на свете имеет конец: приближалось событие, которое вернуло Концентрику свободу.
3
Однажды ночью гребцов разбудили явно раньше положенного времени.
Еще не было заметно никаких признаков приближения рассвета, и Концентрик
был уверен, что он заснул не более двух часов тому назад. Необычным было и то, что рабов разбудили и сразу заставили грести, даже без завтрака. Боцман и его помощники бегали между рядами гребцов быстрее обычного; они были явно чем-то озабочены и не скупились на побои.
Боцман нервно командовал и все время пытался заставить рабов грести быстрее. Галера и так шла явно быстрее обычного, но он не был удовлетворен и непрестанно погонял кнутом выбивавшихся из сил гребцов. Через час такой гонки даже могучий Концентрик почувствовал усталость, большинство же остальных рабов совершенно измучились, а многие отдали богу душу. Постоянно производившиеся среди гребцов замены мало помогали: галера явно начала терять скорость.
На рассвете среди гребцов поднялся необычный ропот, и до ушей Концентрика донеслось одно и то же слово, произнесенное на нескольких языках: "Погоня!" Слух этот явно шел с задних рядов. Он охватил всех находившихся в ясном уме гребцов, а возможно привел в чувство и многих, обезумевших или отупевших от нечеловеческих страданий. Всех охватила надежда. Концентрика тоже, хотя он и не представлял себе, кто может за ними гнаться. Вместе с надеждой на галере рос дух сопротивления. Теперь гребцы умышленно снижали скорость, и никакие побои уже не могли заставить их грести быстрее.
Концентрик не мог видеть того, что происходит сзади, но его охватило лихорадочное возбуждение. Ему представлялось, что их проклятую галеру преследует огромный "корабль надежды" под алыми парусами. Он не смог бы объяснить, почему паруса эти представляются ему алыми. Просто алый цвет каким-то образом ассоциировался в его сознании со свободой. Он вдруг заплакал от переполнявших его чувств.
Видимо поняв, что уйти от погони все равно не удастся, шкипер отдал команду развернуть галеру и принять бой. Концентрик этого конечно не слышал и плохо понимал присходящее. Вскоре раздались пушечные выстрелы, а затем Концентрик вдруг увидел, как рядом с их галерой вырос другой корабль.
Столкновение судов было ужасно: от сокрушительного удара все весла разом отскочили назад, и на скамьях гребцов раздались адские крики и жалобные стоны. Охваченные надеждой, прямо в канун своего освобождения, несчастные рабы в большинстве своем погибли ужасной смертью.
