Нет, не об антивирусе сейчас нужно думать, а о том, чтобы уничтожить вирус "Д"! Уничтожить, забрать с собой профессора Брауна и уйти навстречу Красной Армии.
Степан оглядейся вокруг, не спеша вынул ключ из кармана одежды профессора, аккуратно сложил ее, прислушался к дыханию спящего, осторожно отпер дверь и вышел в коридор.
Это было 24 декабря 1944 года.
В главном коридоре огни были притушены, и от этого он казался еще более низким и мрачным. Степан долго выглядывал из-за угла - нигде никого не было видно. Он бесшумно перебежал расстояние до второго перекрестка и свернул в него. Ничего интересного не было и в этом тоннеле. Степан увидел лишь пять дверей да решетку вентилятора-калорифера, откуда мягкой непрерывной струей лился теплый воздух.
Степан верил, что выход из подземного города должен быть: город снабжается воздухом и водой, где-то пролегает канал для антенны радиоприемника; наконец, фашисты, безусловно, приготовили себе на всякий случай запасные выходы.
Одна мысль пугала Степана: а что если эти выходы начинаются не в коридоре, а во внутренних помещениях, куда невозможно проникнуть? И все же, он решил сделать все возможное: исследовать подземный город, запомнить его. Задача облегчалась тем, что в последнее время, как сообщил профессор Браун, значительно уменьшилось количество охранников в главном коридоре. У фашистов уже нехватало солдат.
За одной дверью Степану почудился тихий разговор, а встреча с кем бы то ни было вовсе не входила в его расчеты. Не успев оглядеться как следует, он перебежал коридор наискось и юркнул в темный тоннель, но споткнулся и упал. Падая, он заметил скамью, на которой кто-то сидел.
- Стой! Кто? Назад! - испуганно заорал какой-то человек, вскакивая на ноги.
- Простите, господин солдат... Гутен нахт... то есть гутен морген...
Эсэсовец раздраженно смотрел на подростка: какой-то лаборант, - а Степан в своем белом халате и шапочке ничем .не отличался от множества служителей лабораторий, - застал его спящим!
- Что у тебя - глаза на затылке, что ли? Куда тебя несет дьявол в такую рань? - сердито говорил часовой.
Излив свое негодование, эсэсовец вновь уселся на скамью и, зевая во весь рот, начал набивать табаком коротенькую трубку. Чиркнув зажигалкой и осветив лицо Степана, он ворчливо пробормотал:
- Ну, садись, что ли... Скучно одному.
У Степана отлегло от сердца.
Разговорились. Часовой назвался ефрейтором Карлом и сразу же начал ругать фельдфебеля, который постоянно назначает его на ночные дежурства. Степан поддакивал, стараясь меньше говорить по-немецки, чтобы не выдать себя. Но, исчерпав характеристику ротного фельдфебеля, Карл начал расспрашивать Степана обо всем, что приходило в голову, лишь бы поболтать. Степан отвечал, тщательно подбирая выражения, стараясь чисто и правильно произносить слова, но видел, что ефрейтор все более настораживается. И тогда, предупреждая вопрос, Степан выдумал себе биографию.
Предварительно выяснив, что Карл никогда не был в Швейцарии. Степан назвался племянником профессора Брауна, швейцарца по рождению, - благо старик, по временам впадая в сентиментальность, по несколько часов кряду мог восторгаться Женевой и ее окрестностями.
Карл успокоился, слушая о прелестях швейцарского пейзажа с тупым безразличием, но вдруг оживился:
- А спирт в лаборатории твоего дядюшки есть?
Степан пренебрежительно махнул рукой:
- Конечно, есть! У нас его целые бутыли стоят. Пробирки моем спиртом.
Разговор начал интересовать ефрейтора в гораздо большей степени:
- Ну, а как там у вас в Швейцарии? Богатый край, говорят, - не то, что у нас! Хитрые - никогда не воюют!.. А отец, говоришь умер? А кто он был? Тоже профессор? А-а... - протянул ефрейтор с уважением, словно ему и в самом деле было приятно, что мальчишка из такой почтенной семьи.
Эсэсовец встал, поскрипывая протезом, прошелся до перекрестка, выглянул в коридор и, возвратившись к Степану, прошептал:
- Проклятое место! Как могут здесь жить люди? То ли дело охранять завод! Просторно, вольготно, а здесь крысоловка какая-то! Такая тоска, такая скука - издохнуть можно... Хотя бы шнапс давали: пропустил бы рюмочку - веселее стало бы на душе!
Степан давно понял; куда клонит ефрейтор: спирт, вот что привлекло его и расположило к философии. Степан прикинул в уме,-наверное, уже около семи утра, и оставаться в коридоре становится опасно. Но нельзя упустить случай. Надо завязать знакомство, из которого можно будет извлечь несомненную пользу. Степан лениво потянулся:
- Ну, пока. Карл. Мы с дядей сегодня работали всю ночь. Я так засиделся, что решил пробежаться по коридору, чтобы размяться - вот и набрел случайно на тебя. Пойду, а то старик скоро встанет - он у меня беспокойный. А за разговор спасибо - с дядюшкой моим не очень разговоришься.
Эсэсовец охотно подхватил:
- Да, да, приятно поговорить! А ты знаешь что? Приходи завтра - я снова, кажется, буду стоять на часах, - вот и поговорим! Да, может быть... гм... пробирочку спирта прихватишь? А? - Он смущенно кашлянул. - Только чтобы старик не знал!
Степан пообещал.
- Здравствуй, Стефан. Принес? - оживился ефрейтор, когда на следующее утро, часов в пять, Степан снова показался в коридоре.
Вместо ответа Степан протянул колбочку. Карл понюхал, взболтал ее содержимое и, смакуя, выпил. В воздухе запахло спиртом. Возвращая Степану посуду, часовой обеспокоенно спросил:
- А дядя не заметил?
- Нет.
Ефрейтор успокоился. Вынув из кармана краюху хлеба и головку чеснока, он стал закусывать.
Подвыпив, Карл сделался храбрым и разговорчивым. Если трезвым он мог критиковать действия ротного фельдфебеля, то теперь ему уже не нравился какой-то капитан Штумпф. Больше того, ефрейтор считал, что немецкие генералы разучились воевать - линия фронта все сокращается и сокращается.
Он разглагольствовал, довольный тем, что нашел человека, терпеливо слушающего его болтовню, а Степан, поддакивая, осторожно переводил разговор. Давно ли Карл здесь? Сколько человек в охранном батальоне? Где помещаются казармы?
Ефрейтор, не подозревая подвоха и считая, что имеет дело со своим человеком, рассказывал все без утайки. Знал он очень немного, но и то, что рассказал, было ужасно.
Оказалось, что подземный город имеет много этажей, сколько именно. Карл не знал. Сюда его перевели недавно, раньше он был где-то внизу - сторожил пленных. Степан удивился.
- Пленных?
- Ну да, то есть не только пленных, а вообще экспериментальный материал... И женщин и детей - всех.
Степан заставил себя улыбнуться.
- А... понимаю... Ну, ну?
