Конан не находил себе места - чутье подсказывало ему, что за ними следят, однако, несмотря на все уловки, киммериец так и не сумел обнаружить соглядатая. Бросить тракт и пробираться дикими афгульскими горами, где высокие, достигающие поднебесья хребты перемежались протянувшимися с юга жадными языками сухих пустынь, он не хотел. Хотя отряд и не испытывал ни в чем нехватки, лезть очертя голову в совершенно неведомую страну представлялось неразумным.
Мало-помалу местность стала меняться. Исчезли последние поселения, над сторожевыми постами которых развевался стяг Турана; началось вендийское пограничье, десятки лиг дикой местности, где Гиндукушские Горы чередовались с причудливыми островками вечнозеленых лесов - в тех местах, где водяные жилы находили дорогу к поверхности или где сбегавший с вечных снегов поток орошал участок плодородной земли. Караваны старались миновать эти места как можно скорее - местность изобиловала разбойниками, беглецами как из Турана, так и из Вендии.
- По-моему, пришла пора сворачивать, - поделился своими сомнениями с остальными Конан. - Кивайдин - или кто-то из его прихвостней - висит у нас на плечах; его надо стряхнуть. Края здесь, конечно, дикие, зато довольно много воды, да и лес - укрытие надежное. Предлагаю уклониться к югу и сделать крюк через Айодию.
- А что это нам даст? - заметил Скольд. - Если даже Конан-киммериец не смог обнаружить шпиона - то, значит, дело тут не обошлось без колдовства. Соглядатай Кивайдина последует за нами и в Вендию, и в Кхитай, и даже за край Великого Восточного Океана, что тянется, говорят, до самого края нашей земли. Я думаю, что чем скорее мы окажемся на месте, тем лучше. - Несмотря на фигурку Ханумана, они не отваживались впрямую называть цель их похода. Кроме того, почему бы не попробовать устроить засаду прямо здесь, на тракте?
- Предоставь это дело мне, - в упор глянул на него Конан. - Шпиона следует убрать и, клянусь Кромом, я это сделаю! Но не на этой дороге, где каждому ослу ясно, где мы будем на следующий вечер, где нельзя свернуть в сторону! В Вендии мы заставим нашего преследователя держаться к нам поближе.
На это никто не смог ничего возразить.
От постоялого двора, больше смахивавшего на небольшую крепость, к закрывшему полнеба южному перевалу уходила неширокая тропа. Небо было черным-черно, звезды еще и не думали угасать, когда пятеро путников, ведя в поводу коней, осторожно выбрались за ворота. Выбрались - и словно растворились в ночи.
Утро застало их в величественной роще исполинских горных кипарисов. Узкая тропа серпантином поднималась по крутому склону; никто не смог бы подняться по ней незамеченным.
Они отвели коней в лесок, а сами устроились в засаде на краю рощи. Началось долгое, томительное ожидание.
Они просидели в засаде весь день. И лишь когда землю вновь объяли вечерние тени, внизу, подле самой подошвы горы, Конан заметил какое-то движение.
Приближался невысокий старый человечек, тяжело опирающийся на длинный белый посох. У Конана от удивления глаза полезли на лоб. Чтобы их преследовал сам Кивайдин?..
Всю четверку спутников киммерийца трясла крупная дрожь.
- Вся надежда - на Ханумана... - еле-еле выдавил из себя Скарфен, кое-как пытаясь наложить стрелу в тетиву.
- Да, против Кивайдина обычное оружие бессильно, - вторил ему Фьюри.
- Ну, это мы еще посмотрим, - проворчал киммериец.
Старик приближался. Видно было, что подъем дается ему не слишком легко - он частенько останавливался, и даже пару раз присел отдохнуть. Конан взял из неверных рук Скарфена лук со стрелами.
- Когда имеешь дело с магами, кодекс чести оставляй дома, назидательно произнес он, вскидывая оружие и щуря левый глаз.
Долгие часы упражнений на стрельбище не прошли даром. Сделав небольшую поправку на ветер, Конан мягко отпустил тетиву; стрела мелькнула в воздухе, вонзившись точно в левую половину груди старика - там, где должно было быть сердце.
Фигура с посохом замерла, пошатнулась - и беззвучно повалилась на камни. Конан оглядел своих спутников торжествующим взором, однако на их лицах не было видно радости.
- Ловушка, - заявил Фьюри.
- Мираж, - согласился Скарфен.
- Ждет, когда мы подойдем, - подхватил Скольд.
- Подойти все равно надо - но давайте возьмем с собой Ханумана, закончил Эйджес.
- Слушайте, оставайтесь здесь, - Конан выпрямился во весь рост. - Я стрелял сам. И это мое дело выяснить, жив враг или уже нет.
Слуги чародея согласились с ним до неприличия поспешно.
Старик лежал на спине, задрав вверх седую растрепанную бороденку. Стрела вошла точно в сердце; серая дерюга задубела вокруг раны от засохшей крови. Остекленевшие глаза были широко открыты; одним словом, старик был мертв, как колода.
Конан деловито обшарил тело. Ничего, что может вызвать интерес. Сумка с немудреной дорожной едой - и больше ничего.
- Осторожно, Конан! - крикнул из-за кустов Скарфен, поднимая высоко в воздух статуэтку Ханумана. - Кивайдин хитер, он может только притворяться!
- Так хорошо притворяться может только труп, - проворчал киммериец.
Он оставил тело мертвого соглядатая лежать на камнях и зашагал обратно к роще. Из-за спины у него внезапно донесся тонкий издевательский смех; Конан молниеносно оглянулся, уже готовый к бою, с мечом в руках - однако труп старика по-прежнему лежал в той же позе; склон был пуст и гол. Ни души.
Не зная, что и думать, киммериец медленно вернулся к поджидавшим его спутникам. Смеха больше не было слышно; серая хламида убитого смутно виднелась на затянутом вечерними тенями склоне.
- Думаю, двигаться дальше уже не стоит, - киммериец указал на быстро темнеющий небосклон. - Утром пойдем дальше...
Однако выспаться этой ночью им было не суждено.
Глава 4
Киммериец едва успел задремать, как внезапный порыв ветра донес отдаленный рокот множества больших барабанов. Проклиная все ударные инструменты на свете и ослов, что вздумали устраивать подобный концерт в такое время, Конан и Скарфен осторожно выглянули из-под прикрытия спасительных зарослей.
С юга, по широкой каменистой равнине к ним двигалось множество огненных точек.
- Народа сотни две... с факелами, - на глаз определил Конан. - Какого рожна им тут понадобилось?!
Скарфен мог лишь пожать плечами.
Огромные барабаны били все громче и громче. Мало-помалу к ним присоединились трубы, бубны и арфы. Над горами разносилась мрачная и торжественная мелодия, больше всего смахивавшая на похоронный марш.
- Вряд ли эти типы явились сюда с целым оркестром охотиться за нами, заметил Конан.
- Тогда что они тут делают? - резонно возразил Скарфен.
