– Но разве ты не хочешь узнать? – В голосе волка послышалась насмешка. – Неужели «Пролог» не покажет тебе все нужное, не даст знание?
– Чем сложнее и экзотичнее технология, тем труднее интерпретировать относящиеся к ней послания «Пролога».
– Но я могу помочь тебе.
– Помочь с «Прологом»? – спросила Скади с подозрением.
– Наши разумы связаны. Я не вижу препятствий для перехода к следующей стадии эксперимента. Мой разум профильтрует и осмыслит полученную в «Прологе» информацию. А после обработки я смогу показать тебе, что требуется для перехода к четвертому состоянию квантового вакуума.
– Вот так просто? Ты помогаешь мне, чтобы я гарантированно получила «адское» оружие?
– Именно! – Голос волка прозвучал игриво, в сумраке мелькнул клык. – Но, конечно, это дельце мы провернем не вдвоем.
– То есть?
– Приведи ко мне Фелку!
– Но…
– Приведи, или я помогать не стану!
Скади заспорила, хоть и знала, что бесполезно препираться с черной машиной. В конце концов придется согласиться с волчьими требованиями. Туман сомкнулся опять, и ощущение мощного, хищного чужеродного разума пропало – будто выключили фонарь. Скади осталась в одиночестве, дрожа от холода, слушая медленный стон уходящего отлива.
– Не-ет…
Туман сделался плотным, вода в бассейне у ног поднялась, все завертелось – и Скади вновь оказалась в тесной клетке своих доспехов, на борту «Паслена». Искусственное тяготение давило невыносимо. Скади провела пальцем по металлическому бедру, вспоминая, как ощущалась живая плоть, как холодил подошвы пористый камень. В душе всколыхнулись тоска, страх и сожаление, и болезненное желание снова обрести нормальное человеческое тело. Но впереди предстояли дела, не оставляющие места сантиментам. Скади подавила эмоции, оставив лишь крошечную толику гнева.
Этот гнев в ближайшие дни, несомненно, поможет ей.
В тех редких случаях, когда требовалось перемещаться по кораблю, Клавэйн ходил в экзоскелете, постоянно оставлявшем синяки и царапины в местах соприкосновения с телом. Теперь «Свет Зодиака» шел на пяти g, нисколько не уступая «Паслену», державшемуся всего в трех световых днях впереди. Всякий раз, когда Скади наращивала ускорение, Клавэйн убеждал Сухую разогнаться чуть больше. Полина неизменно спорила, но в конце концов все же соглашалась. Примерно через неделю корабельного времени приходила весть: Скади уравняла ускорение. Вывод очевиден: даже она не хочет изнашивать противоинерционную аппаратуру без крайней необходимости.
Полина Сухая не пользовалась экзоскелетом. Когда встречалась с Клавэйном, она лежала почти горизонтально в тесно облегающем мобильном кресле и тяжело дышала, выбиваясь из сил при каждой фразе.
Как и многое другое на «Свете Зодиака», кресло выглядело наскоро сваренной самоделкой. Фабрики работали сутками напролет, изготовляя оружие и боеприпасы, криокапсулы и запчасти для бортовых систем. Прочее собирали наспех в импровизированных мастерских.
– Ну как? – спросила Сухая.
Из-за перегрузок она выглядела еще изможденней и страшней обычного. Глаза глубоко запали, пятикратно увеличенный вес растянул кожу на скулах и подбородке.
– Мне нужно семь g, – сказал Клавэйн. – Или хотя бы шесть с половиной. Никак не меньше.
– Клавэйн, я уже выжала из аппаратуры все возможное.
– Это не совсем то, что я хотел услышать.
Она спроецировала на стену схему звездолета: жесткие черные линии на неровном буром металле обшивки. Круг на схеме перекрывал утолщенную кормовую часть, где располагались разнесенные на лонжеронах двигатели.
– Клавэйн, вы это видите? – Сухая заставила круг замерцать. – Зона подавленной инерции теперь распространилась на бо́льшую часть субсветовика, уменьшив нашу инертную массу на восемьдесят процентов. Но мы еще ощущаем все эти пять g здесь. – Она указала на малый участок носа, еще не захваченный зоной.
– Да, поле здесь настолько слабое, что измерить его можно лишь изощренными детекторами, – согласился Клавэйн.
– Правильно. То есть наши тела и материя вокруг нас имеют полную инертную массу. И мы ощущаем в полной мере тягу, разгоняющую корабль при пяти g. Но это лишь потому, что мы вне зоны.
– К чему вы клоните?
– К этому! – Сухая изменила чертеж, заставив круг включить в себя «Свет Зодиака». – Геометрия поля сложна. Она нетривиально зависит от степени подавления инерции. На пяти g мы еще можем оставить обитаемую зону корабля целиком вне зоны. Но уже на шести – нет. Мы все окажемся внутри.
– Но мы уже, по сути, внутри.
– Да, но поле так слабо, что мы ничего не ощущаем. На шести g поле станет заметным и скажется на физиологии. Причем резко – эффект нелинейный. Вместо пяти g мы внезапно ощутим одно.
Клавэйн переменил позу, пытаясь убрать давление с наиболее пострадавшей части тела, и заметил:
– Это звучит не так уж плохо.
– Но и наша инертная масса сократится впятеро. Каждая часть вашего тела – мускулы, органы, кости, всякая клетка и телесная жидкость – развилась в условиях нормальной инерции. При одной пятой ее изменится все, даже вязкость крови. – Сухая направила кресло вокруг Клавэйна, стараясь отдышаться. – Я видела, что случается с попавшими в поле сильного подавления инерции. Чаще всего они умирают – сердце перестает биться нормально. Но случается и другое, иногда хуже, в особенности когда поле нестабильно. – Полина с трудом заглянула ему в глаза. – У меня нестабильности не будет, уверяю.
– Но я все равно хочу попробовать. Обычная аппаратура будет работать нормально? Я имею в виду анабиозные контейнеры и вроде того?
– Я ничего обещать не стану, но…
– В таком случае вот что мы сделаем: заморозим армию Скорпиона в новых криокапсулах, – предложил Клавэйн, улыбаясь. – Всех, на кого капсул не хватит, и тех, кто нужен для работы, мы подключим к системе жизнеобеспечения, чтобы могли нормально дышать и снабжаться кровью. Это сработает, как думаете?
– Я повторяю: не могу ничего обещать…
– Сухая, я прошу всего лишь о шести g. Ведь вы можете, я знаю.
– Я могу. И сделаю, если настаиваете. Но учтите: квантовый вакуум – гнездо ядовитых змей.
– Да-да, я знаю: мы тычем в него очень острой палкой.
Сухая терпеливо ждала, когда он договорит.
– Нет. Это раньше мы тыкали палкой. При шести g мы окажемся прямо в гнезде со змеями.
Он возражать не стал, снисходительно погладил железную скорлупу кресла.
– Просто сделайте это. А я уж позабочусь о живописных аналогиях.
Она развернула кресло и направилась к лифту, ведущему вниз, к аппаратуре. Клавэйн посмотрел вслед, затем скривился – дала себя знать очередная потертость.
Немного позже прибыло сообщение. Клавэйн проверил его на предмет вирусов или информационной атаки – послание оказалось чистым.
Пришло оно лично от Скади. Клавэйн запустил его в своей каюте, радуясь короткой передышке от перегрузок. Специалистам Сухой требовалось покопаться в аппаратуре, но они не слишком любили это делать, пока та работала. Старый сочленитель расположился поудобнее, включил воспроизведение, прихлебывая чай.
В овале проекции появились плечи и голова Скади, размытые на краях. Клавэйн вспомнил, что в такой же позе видел ее при последней передаче, когда на угнанном корвете торопился к Йеллоустону. Тогда посчитал, что неестественная поза Скади – результат некачественной связи, но теперь зародились сомнения. Во время разговора ее голова оставалась неподвижной, словно зажатая хирургическими тисками, какие используют при операциях на мозге. Шея уходила в нелепый глянцевито-черный механизм, похожий на средневековые доспехи. Была и еще странность, но в чем именно она заключалась, Клавэйн определить не мог.
– Клавэйн, окажите любезность, выслушайте до конца, – попросила Скади. – И обдумайте хорошенько предложение. Мне многого стоило решиться на него, и дважды повторять я не стану.
Клавэйн отхлебнул чаю, выжидая.
– Как ни странно, вас оказалось на удивление трудно убить. Пока все мои попытки успехом не увенчались. И нет гарантии, что увенчаются в будущем. Однако это не значит, что вы выживете. Давно ли вы оборачивались и смотрели назад? Думаю, вопрос риторический – ведь наверняка недавно. Даже с вашими ограниченными ресурсами нельзя не заметить: за вами идет погоня. Клавэйн, помните экспедиционную эскадру, которую вы должны были возглавить? Главный конструктор доделал эти субсветовики. Три звездолета догоняют вас. Вооружены они лучше «Паслена»: тяжелые релятивистские ускорители, бозеры класса «корабль-корабль», батареи гразеров, не говоря уже про дальнобойные противокорабельные ракеты. И впереди у них яркая мишень.
