– Пожалуй, мне вообще не следует разговаривать с вами. Джон и Лесли мгновенно переглянулись.
– О, очевидно, сейчас не время? – осторожно продолжала Лесли. – Уже поздно, я понимаю. Все-таки два часа разницы, правда?
– Я не могу разговаривать с вами.
– Вы не можете разговаривать со мной?
– Да. Я... это действительно ни к чему. Я не хочу в этом участвовать, понятно?
Лесли чувствовала: она теряет контакт.
– Мы ни в коем случае не вынуждаем вас говорить на темы, для вас неприятные...
– Я не буду... Послушайте, дело не в вас. Я просто не хочу говорить об этом.
– Значит... вы не даете согласие на очередной сюжет, на...Щелчок. Шэннон Дюплиес повесила трубку. Лесли положила трубку на рычаг, страшно злая на себя, но Джон сразу успокоил ее.
– Эй, ты все сделала замечательно. Думаю, у нас достаточно записано.
Но Лесли все еще расстраивалась.
– С этой девушкой что-то не ладно. Карл отмотал пленку назад.
– Она напугана, разве непонятно по голосу? Джон бегло просмотрел текст.
– Что ж, у нас есть одна законченная фраза – «Вам нужен адрес?» – плюс одно «алло», одна «Хиллари» и три «не могу».Может, мы найдем еще что-нибудь, когда прослушаем запись.
– Это она, – сказал Карл. – Без вопросов.
– Это она, – подтвердила Лесли.
– Давайте прослушаем запись, – сказал Джон. Они прокрутили пленку до фразы: «Вам нужен адрес?», и Джон дал Карлу знак остановиться здесь. У Джона был Папин магнитофон, в котором стояла кассета с записью звонка в«службу спасения». Он прокрутил пленку до того места, где девушка произнесла фразу: «Вам нужен адрес?»
– Я бы сказала, звучит чуть истеричнее, – заметила Мама.
– Давай прослушаем их одну за другой, – предложил Джон, буквально на секунду нажав клавишу обратной перемотки. Карл отмотал пленку назад, вручную вращая катушки. По знаку Джона он снова прокрутил фразу: «Вам нужен адрес?», а потом Джон прокрутил на кассетнике: «Вам нужен адрес?» Джон обвел присутствующих вопросительным взглядом.
Лесли глубоко вздохнула и повторила еще более уверенно:
– Мы нашли ее. Карл потряс головой:
– Никаких сомнений. Это она. Мама кивнула:
– На этот раз девушка не так нервничала, но... это она. Тот же голос.
Джон пока воздержался от окончательного суждения.
– Проверим еще раз. Давай найдем на пленке место, где она говорит «Хиллари».
Джон отыскал на кассете единственное место, где девушка произносит имя, а Карл нашел единственную «Хиллари» на своей пленке. Они прокрутили записи одну за другой.
– То же самое, – сказала Лесли.
– Это она, – сказал Карл. – Теперь я более чем уверен. Мама подняла руку и сказала:
– Хвала Господу, это она.
Джон медленно обвел взглядом всех по очереди, а потом вынес свое суждение:
– Мы нашли ее! Лесли разволновалась:
– Но как, собственно, мы собираемся добраться до нее? Как мы заставим ее говорить?
– Мы будем молиться! – воскликнула мама.
– Да, но... помимо этого?
Джон был еще новичком в деле веры и молитвы, но он учился.
– Нет, ты хочешь сказать: после этого. Если Бог на нашей стороне, мы должны включить Его в наш план действий. Мама совершенно права – давайте помолимся.
Лесли улыбнулась:
– Конечно, много времени утекло, но, полагаю, даже заблудший баптист может помолиться. Это не повредит. Карл напряженно наблюдал за Джоном:
– Ты действительно считаешь, что это поможет? Джон постарался быть честным:
– Сынок, я признаю, что все еще плохо разбираюсь во многих вещах, но одно я знаю наверняка: Бог существует, и Он может говорить и слушать, и если мы делаем правое дело, которого Он ждет от нас, думаю, Он нам поможет. – Затем Джон задал сыну встречный вопрос: – А ты? Как ты считаешь?
Карл немного подумал.
– Если ты будешь молиться, я тоже буду.
– Что ж, значит, все мы пришли к согласию, – заключила Мама.
И вот они попробовали молиться – еще несколько неуклюже, но с сердцами, исполненными веры, – и хотя они не могли доказать это с помощью лакмусовой бумажки, все они точно знали, что вступили в связь с Создателем к тому времени, когда Мама произнесла заключительное «аминь».
Шэннон Дюплиес, девятнадцатилетняя студентка-отличница, сидела на краю своей постели в комнате общежития и резкими движениями водила щеткой по длинным каштановым волосам, безжалостно их выдирая; лицо девушки хранило мрачное выражение, а сердце яростно спорило с рассудком. На столе лежало домашнее задание, почти законченное, но брошенное после звонка женщины с Шестого канала – звонка, который воскресил призрак прошлого, чтобы он мог вернуться и преследовать ее.
Воскресил? Да неужели? Продолжая расчесывать волосы и напряженно размышлять, Шэннон внезапно поняла, что призрак этот никогда не умирал и никуда не исчезал, но всегда жил и здравствовал. Он последовал за ней в университет и, конечно же, собирался сопровождать ее до конца жизни. Да, входе первых нескольких недель занятий она пыталась повернуться к нему спиной, но сейчас этот телефонный звонок глубоко потряс ее, заставил резко обернуться и увидеть, что страшный призрак по-прежнему рядом и все так же безжалостно запускает пальцы в ее сердце, вызывая нестерпимые муки боли и раскаяния.
Кроме того, была еще незримая тонкая нить, связывавшая события прошлого с университетским настоящим. Никто не упоминал об этой нити – вернее, этой привязи, – когда Шэннон присудили стипендию, но и она сама никогда не заговаривала о ней. Соглашение, подразумевающее деньги в обмен на ее молчание, было заключено без всяких слов и теперь действовало – подобно петле на шее, которая время от времени затягивалась чуть туже и едва не задушила ее до смерти, когда позвонила та женщина с Шестого канала.
Она была заперта в клетке со своей ужасной тайной – с заткнутым ртом, не в силах закричать.
Телефон зазвонил снова. Было десять сорок пять. Кто может звонить в такой час?
– Алло!
– Алло, Шэннон? Мартин Дэвин беспокоит. Как поживаешь?
Привязь! Петля на шее! Шэннон чувствовала ее всякий раз, когда звонил Мартин Дэвин, чтобы высказать ей добрые пожелания и узнать, как дела, другими словами, разведать ее настроение. Сегодня, особенно после звонка с Шестого канала, Шэннон буквально физически ощутила, как эта петля затягивается на ее шее с небывалой силой – не дает вздохнуть, рывком ставит на место, постоянно напоминает о своем присутствии. Сейчас ей предстоит получить еще один небольшой урок от своего покровителя и воспитателя Мартина Дэвина. Он будет щелкать кнутом и бросать ей угрозы, а она будет бегать перед ним на задних лапках.
Или не будет?
– Шэннон? Алло?
Она замялась, сбитая с толку, смущенная новым и неожиданным для нее чувством протеста. Сегодня, сейчас она не испытывала обычного страха. Вместо этого она разозлилась.
