Немец-пулеметчик со своей позиции помахал Мушкетову рукой. Должно быть, с этой стороны к лагерю часто подходили на водопой звери, раз в столь неудобном месте решили устроить пулеметное гнездо. Присутствие его странным образом успокаивало геолога, хотя, если какая-нибудь хищная тварь набросится из кустов, пулемет не поможет – ну, разве что избавит от лишних мучений.
От воды тянуло сложносоставным смрадом вулканического источника: сероводород, сернистый газ, горячая ржавчина и преющая в луже хвоя. Солдаты уже протоптали тропу к роднику, изломав сапогами хрупкие наросты минеральных отложений вокруг трещины. Геолог тоже не стал набирать отстоявшуюся воду из лужи, лишь отметив для себя, что засохшие следы каких-то ящеров на бережку неплохо бы зарисовать, пока есть свет, а лучше – снять отпечатки. Он пристроился на коленях у скалы и замер, уловив краем глаза движение в деревьях.
Что-то мелкое скользило по стволу псевдолиственницы. Мушкетов всмотрелся, усилием воли разделяя серо-бурую кору и серо-бурые перья.
Существо было скроено по привычному уже лекалу: не то птица размером с ворону, не то ящерица, покрытая невнятной расцветки перьями. Желтый гребешок на узкой голове торчал лихо и нагло, напоминая… да, понял геолог, бабочку, вернее, крупных сетчатокрылок, заменявших здесь бабочек. Длинный жесткий хвост на конце украшен был ромбовидным вымпелом или опахалом из тех же перьев. Трудно было сказать, до какой степени пригодны к полету когтистые крылья, однако по стволу тварь ползала быстро и ловко, несмотря на неуклюже растопыренные передние лапы. Мушкетову доводилось читать, что у южноамериканских гоацинов птенцы сохраняют рудиментарные когти на конце крыла и умело лазают по ветвям – должно быть, схожим образом.
Но если у хищников и мелких не-совсем-птиц в крылья, практичные или нет, превращались лишь передние лапы, то это существо отрастило маховые перья и на задних.
– Эй! – вполголоса бросил геолог, ожидая реакции.
Существо глянуло на него бисерным черным глазом. Потом взбежало на нижнюю ветку, повисшую над источником, и – прыгнуло.
Крылья развернулись в полете, все четыре. Силуэт странной твари обрел юркую стремительность. Почти не взмахивая лапами, только за счет подъемной силы едва заметного ветерка существо исполнило несколько причудливых пируэтов между ветками, пастью подхватывая в полете что-то незаметное взгляду, и так же внезапно скрылось из виду.
– Надо же… – сам себе пробормотал Мушкетов, подставляя флягу горловиной под слабые струйки минеральной воды.
Фляга полетела в лужу. Детским, первобытным движением геолог сунул в рот ошпаренные пальцы.
Вода была кипящая.
– Семьдесят два, – объявил Обручев, вытаскивая из воды термометр Реомюра. – Три градуса в час… может, чуть больше. Если так пойдет и дальше, то еще до темноты источник закипит.
– Это сходится с наблюдениями доктора, – заметил Мушкетов, пошевелив губами. – Он при мне упомянул, что утром вода была тепловатая. Предположим, двенадцать часов… такими темпами – тридцать шесть градусов. Ну да, это сорок пять по Цельсию: можно сунуть руку без опаски.
– Ну уж и без опаски, – хмыкнул Никольский. – Сорок пять – это уже горячая. Или нагревание ускоряется…
– Если ускоряется, это тем более тревожный признак, – проворчал Обручев.
Зоолог повернулся к нему.
– Извержение? – Голос его дрогнул.
– Возможно. – Обручев тяжело поднялся с колен, опираясь на влажные, теплые камни. – Кажется, я становлюсь стар для полевой работы. Спина меня доконает… Возможно, что близится извержение. А может, вулкан поворчит день-другой, да и задремлет снова. Заранее никогда нельзя сказать.
– Даже если извержения не будет… – напряженным голосом проговорил Мушкетов, глядя на закат, в сторону не видного из лагеря кратерного вала. – Подземные воды закипают.
Старший геолог нахмурился.
– Источники пробиваются на дне кратера, – продолжал его младший товарищ, как бы намечая путь мысли. – Глубины Зеркальной бухты насыщены вулканическими газами… Донные воды постепенно нагреваются…
– О проклятье, – выдохнул Обручев, тоже оборачиваясь в сторону кратера.
Воцарилось зловещее, но, к счастью, краткое молчание.
– Может, теперь объясните мне, профану, в чем дело? – с некоторым раздражением проговорил Никольский, щурясь в закатных бестеневых сумерках.
– Мы, кажется, неверно оценили происхождение осадков, которые я вам показывал, Александр Михайлович, – пояснил Обручев. – Морские воды на дне бухты насыщаются ядовитыми газами под давлением. Но растворимость газов с нагреванием падает. Возможно, газированная вода как бы вскипает разом под давлением, а может, действительно начинает испаряться, и газы смешиваются с водяным паром, но кратерное озеро может буквально вскипеть в любую секунду и выплеснуться за края чаши безо всякого извержения, обрушив на окружающую равнину вал горячей воды и донных осадков. Такой механизм даже лучше подходит к тем следам, что мы обнаружили.
– То есть нас в любой момент может накрыть, – с неестественным спокойствием заключил Никольский. – Ну, это мы и раньше знали… хотя и не так ясно.
– Нас, может, и пронесет, – поправил Мушкетов. – Мы относительно далеко от вулкана, и холм заслонит лагерь от волны. Но наши товарищи на берегу…
– И мы ничем не можем им помочь, – вытолкнул Обручев с трудом. – Ни предупредить, ни отозвать.
Молодой геолог стиснул кулаки. Обручев вдруг заметил, что его легкомысленный и восторженный в начале экспедиции товарищ повзрослел.
– Это мы еще посмотрим, – проговорил Мушкетов. – Отозвать – не знаю… но предупредить их мы обязаны.
– До берега не меньше трех часов пути, – напомнил Никольский. – Днем.
Он кивнул в направлении закатного зарева, подпалившего горизонт.
– Я помню, – тем же звонким голосом ответил молодой геолог. – Я… справлюсь.
– Герр майор, – скатившийся с холма матрос был не на шутку встревожен, – похоже, броненосец разводит пары!
– Готовится к выходу? – изумленно переспросил Форбек. – Проклятье, как же не вовремя. Мы еще не готовы, к тому же слишком светло…
– После всего, что случилось, просто взять и уйти?! – Отто Шнивинд недоверчиво покачал головой. – Не верю. Лайми командует безумец, но до сих пор в их действиях все же присутствовала некая логика. Они ведь не снимали людей с «Ильтиса»? – развернувшись, спросил он у наблюдателя.
– Никак нет, герр лейтенант. За последний час между кораблем и берегом прошел только ялик.
– Значит, – возбужденно продолжил Отто, – уходить они собираются ненадолго. Но зачем?
