— Анджи!
— Я здесь, Роско!
Из прохода неслись стоны и проклятья.
— Мы можем так продержаться долго.
— Сейчас они пойдут. Анджи, будь наготове! Роско тоже! Я могу не успеть всех, слишком близко.
Они вывалились комом тел, лохматых шкур, разинутых волосатых пастей. Самострел Ника защелкал, они начали падать. Но расстояние и впрямь было очень коротким. Двое, метнувшиеся вбок, добежали. Один прыгнул на Чагара, у которого как раз умолк самострел. Роско ощутил болезненный удар в плечо, пальцы на горле. Противник опять замахнулся ножом, уже выпачканным в крови, и осел с булькающим звуком.
— Спасибо, Ник!..
— Солнечной спасибо, она сперва выручила меня, а я уж…
Трупов было не меньше десятка. А в расселине готовились повторить вылазку.
— Последняя, — сказал Чагар, щелкая новой коробкой в самостреле.
— Могут просто взять на измор, — у Роско по руке текло, он сунул другую под шкуры, не глядя, заращивал рану. Анджелка очутилась рядом, провела ладошкой по его лбу.
— Расшибся…
И еще раз они попытались, и еще полегло пятеро под выстрелами Чагара, а остальные втянулись обратно. Сиплый Киннигетт кричал и ругался на своих людей. Ник показал Роско опустевшую, сделавшуюся легкой коробку от самострела.
— Не очень-то простой оказывается твоя дорога обратно на свою Землю, Роско, так? Зажали нас, к Горе не пробежать, снимут.
Роско чуть сам не обругал Чагара. Его хваленая предусмотрительность! Над каменным колодцем неслись безразличные тучи. Стены гладкие, неприступные.
— Роско, дядя Ник, ну давайте я выйду к нему. Он ничего мне не сделает, а я скажу…
И снова положение изменилось. Теперь кричали и сражались внутри прохода. Несколько человек выскочили, с воплями кинулись к противоположному. Они метались, бежали, согнувшись в три погибели.
— А у меня ни стрелы! — воскликнул Ник Чагар. Он вскочил на ноги, затряс пустым самострелом. И сразу свалился. В боку торчал брошенный нож.
— Чтоб тебя! Опять! Куда лез!..
— Роско, смотри!
Из хода в Гору чинной вереницей выплыло несколько бело-голубых шаров. Вот они какие, их огни! Да, это похоже. Это точь-в-точь, как Те, Кого Не…
— Анджи! Анджи! Анджи! — кричали из глубины расселины, перекрывая шум схватки. Роско успел удивиться — женщина кричала.
— Мама, — прошептала Анджелка, поднимая голову от Ника, с которым возился Роско. — Мама Сиэна, я здесь! Я тут!
— Анджи! Берегись, Анджи, я иду к тебе!
Все смешалось. Перед глазами Роско то вставали огни, неспешно плывущие в воздухе, то золотые волосы Анджелки, которую нужно было держать сзади, чтобы она не побежала туда, откуда слышался голос приемной матери. Розовая пена на губах Чагара. Мечутся фигуры охотников, пришедших с Киннегеттом. А вон тот уже горит. Разряженный самострел опять попался под ноги. Роско стискивает нож с изогнутой рукоятью и заслоняет собой Анджелку. Огромный черный человек рубится с неистовой охотницей, она заставляет его отступать шаг за шагом. Крики. Треск пламени. Звон клинков. Еще одна стрела пробила кожаный панцирь — вскользь, несерьезно. Дрожащие огни смыкают круг. Нет выхода им с Солнечной. Все теснее кольцо. Отвратительные куски огненного студня. — Роско, любимый! — Анджелка рвет что-то с груди, протягивает к окружившим огням. Они неуверенно расступаются. И вдруг в колодце с гладкими стенами темнеет…
Роско впоследствии так и не смог восстановить точную последовательность событий. Кажется, он вместе с Анджелкой и взваленным на плечо Ником успел пройти несколько шагов к той расселине, у которой сражалась Сиэна и двое или трое кряжистых мужиков, что пришли с нею. Но сначала вспыхнул у Солнечной в ладони предмет, которым она отпугивала лезущие огни, и они, лишившись устрашения, будто прыгнули вплотную. Когда с диким криком загорелся тот огромный черный — до того, как распахнулся люк упавшего из туч «кораблика» или же после? А вот что кричала вслед Сиэна, когда он, закинув Ника, втаскивал в «кораблик» отчаянно бьющуюся у него в руках Анджелку, Роско запомнил очень хорошо.
С всклокоченными седыми волосами, со щекой в крови, дорубая окровавленным клинком кого-то из Киннегеттовых подручных, охотница Сиэна размахивала рукой, на которой не хватало пальцев — как врезалось в память! — и кричала не дочери, а ему:
— Увози! Увози ее отсюда, Роско, увози! Не пускай сюда, слышишь! Увози! К себе! Увози!
…В «кораблике» тепло и сухо. Ник Чагар уложен на обычное место Роско, Анджелка влипла в экран, который Роско включил для нее. Правда, первое, что он включил, было его обязательное «встреча с Землей». Ему повезло, что Чагар без сознания, а Анджи продолжала плакать и рваться. Они ничего не поняли. А он отказывается себе верить, и руки дрожат так, что едва смог помочь Нику. Он, конечно, вырубил «встречу», лишь удовлетворился, что глаза ему не лгут. И все равно не поверил. Но до Земли уже не более стандарт-часа.
— Это — Земля? — указала Анджелка на обширный лоскут тьмы между звезд. Лоскут пока имел форму не ровного квадрата.
— Да, — заставил себя Роско ответить. — А это звезды, Анджи. Их видно гораздо больше, чем снизу.
Потому что они везде. Тебе не холодно? Я могу сделать теплее… «кораблик» может, — неизвестно для чего по правился он.
— Что ты, Роско, мне жарко. Там будет всегда так?
— Там по-разному, — осторожно сказал Роско. — Что выберешь.
— Как я хочу туда! Дядя Ник ведь поправится? Ты его вылечил опять?
— Вылечил. Но он потерял много крови. Пусть спит.
— Роско, как ты думаешь, мама Сиэна спасется?
— Конечно. Ведь ты отпугнула огни своим… что это было?
Анджелка показала шнурок с обожженными хвостиками. Свою ладонь в волдырях.
— Бабушка подарила мне. А я не уберегла. Что я теперь скажу, когда вернусь?
— Иди-ка сюда и дай мне свою руку. Это был…
— Просто амулет. Дядя Ник говорил, что знает такого зверька. Бабушка велела не расставаться, когда-нибудь пригодится. Вот — пригодился.
Анджелка не могла не взглядывать на россыпь звезд в прямоугольнике экрана. По черному провалу силуэта Земли вдруг стремительно прочертил рой белых искр. Они пронеслись и исчезли. Сама Земля принимала овальную форму.
— Роско, почему так, почему она меняется?
Роско был занят ее рукой и не смотрел на экран.
— Это означает, что мы приближаемся.
— А почему там только что… ох, милый, я не буду тебя отвлекать. Сколько у меня еще будет всяких «по чему», я тебе надоем! Но ведь ты мне все объяснишь, правда? Не верится, что я все увижу сейчас, все, о чем ты говорил.
