— Алла бисмилла рахмат э рахим (во имя Аллаха, всемилостивого и милосердного)!
Собрание загомонило, снова раздались выкрики «Аллах акбар!» Мурза-ага успокоил людей и стал строго переводить на татарский язык то, что Орлов говорил ему, стоя сзади и шепча в затылок:
— Мусульмане! Всевышний возблагодарил нас за воинскую доблесть, стойкость в вере и послал к нам своих архангелов — Джибрила и Мисаила (Гавриила и Михаила). Они передали мне волю Творца: я должен отойти на небеса, к стопам Аллаха, а вам нужно избрать другого предводителя… такого, который положит конец всем войнам и установит вечный мир с окружающими народами. Сложите все ваше оружие перед моим домом, чтобы никогда больше не воевать и скажите мне, кто будет новым ханом.
С минуту толпа безмолвствовала, пораженная услышанным; наконец стали раздаваться нестройные выкрики: Рамазан!.. Ильяс!.. Самодай!.. Когда сторонники Ильяса Шакирова, слывшего сильным и достойным противником Мурза-аги перекричали других, тогда уже звучало только его имя: Ильяс-хан, Ильяс-хан!
Прежний хан зеленел от злости, но не смел перечить ни словом. Подтолкнувший его в спину Орлов заставил Мурза-агу крикнуть людям:
— Я удаляюсь к вечной жизни по пути великого пророка, а вы складывайте оружие, и сейчас же идите к дому Ильяс-хана — он скоро прибудет туда. Посланцы Всевышнего хотят говорить с тобой, Ильяс-хан!..
Толпа погорланила, постреляла в воздух и стала складывать оружие под балкончиком особняка. Помощники Шакирова повели аскеров к его дому — в мгновение ока бурлившая людьми лужайка опустела. Вышедшие из дома дружинники быстро собрали стволы и позвали Шакирова с собой.
Орлов поприветствовал нового самодержца:
— Здравствуй, хан!.. Надеюсь, ты понял, что был разыгран спектакль: я — князь Владимирский, это — канцлер моего княжества. Мурза-агу мы заберем с собой, а тебя оставим править в Казани. Предлагаю жить в мире и торговать так, как и раньше было, при Равиле Зарипове: готовьте бензин и солярку, мы привезем зерно и овощи. Оружия у вас осталось теперь совсем мало, а у нас его много — не один полк можем поставить под ружье! Не рискуй, не порти нашей дружбы. Будешь вести себя хорошо, будем жить в мире, а нет… ну-ка, взгляни на небо!
Александр через пульт попросил Сириама снять на минутку невидимость с его «тарелки» и вывел Ильяс-хана на балкончик. Шакиров оторопел, увидев огромный, сияющий разноцветными огоньками инопланетный корабль.
— Понял, какая сила за нами? — спросил князь.
— Ой-ей!.. — только и ответил татарский хан.
Александр похлопал Шакирова по плечу и добавил:
— Пусть приезжает твой посол во Владимир, а мы в Орду своего пришлем.
— Будет сделано! — заверил его собеседник.
— Прощай тогда, Ильяс-хан!
— Прощай, Александр-князь!
Шакирова отпустили домой, а Мурза-агу связали и повели с собой; под защитным полем «тарелки» отряд вышел из города.
Когда погрузились на «Уралы» и поехали в Богородск, Орлов спросил Лешку:
— Восьмое сентября сегодня. Чем памятна эта дата?..
— Так день рождения у тебя! Поздравляю.
— Спасибо, — поблагодарил Александр, и добавил: — Тут не во мне дело! Восьмого сентября 1380 года состоялась великая Куликовская битва — Дмитрий Донской тогда татар разбил. А седьмого сентября 1812 года была битва при Бородино — фельдмаршал Кутузов из Наполеона жижечку выпустил.
— Вот все ты, Саня, помнишь! — с восхищением отозвался Хорьков.
— А нельзя, Леша, такое не помнить… — как всегда задумчиво подвел итог беседе Орлов.
Мурза-агу привезли в Богородск, показали ему могилы Павла с дружинниками и повесили на простой русской березе; через сутки сняли и закопали рядом с татарскими аскерами.
Лешка спрашивал перед казнью:
— Может, не надо, Саш?.. Отпустим — пускай идет!
— Надо, Леша, надо, — спокойно отвечал Орлов. — Слыхал такую фразу: «Пепел Клааса стучит в мое сердце»? Это Тиль Уленшпигель сказал после сожжения своего отца. — И добавил: — Мы в средневековье теперь живем; крови не боимся, а государственное дело того требует. В мое сердце стучит прах Павлика!..
— Ох, Саня… далеко мне до тебя! — восхищался Хорьков.
— Не волнуйся, справишься, — успокоил его Александр и вздохнул: — Скоро тебе держава перейдет.
Четвертого ноября, в день второй годовщины княжества князь наградил воинов, участвовавших в походе на Казань Георгиевскими медалями; хоть настоящего сражения и не было, но тяготы ратного пути стоили такой благодарности. Тем же, кто был с Павлом Галстяном в его последнем бою и отбивал августовское нападение татар на Богородск, Александр прикрепил на грудь Георгиевские кресты четвертой степени.
Хорьков за отважное усмирение Казани тоже получил Георгиевский крест и его маленький сынок Петька тянулся к поблескивающей «ляле», когда отец брал его на руки. Людмила просто млела от любви к своему заслуженному мужу — канцлеру и дважды орденоносцу!
К зиме заготовили много строевого леса, и пока он сох, Лешка с воеводой Маниным и начальником работ Николаем Харитоновым день за днем мараковали над чертежами и моделями речных судов, небольшой флот которых хотели спустить на воду весной. На этих кораблях намеревались провести разведку нижнего течения Волги и Дона, где уже обосновались первые казачьи поселения, с целью оценки степени угрозы со стороны бывших мародеров; кроме того, дешевизна водного транспорта товаров очень привлекала купцов, которые не прочь были вложить в строительство свой капитал.
У самодеятельных дизайнеров не очень-то получалось, но Орлов, узнав о начале проектных разработок, посоветовал поискать в Областной библиотеке города Владимира журналы «Моделист-конструктор» и «Катера и яхты», в которых публиковалось раньше множество чертежей судов. Такие издания нашли, и дело сразу заспорилось!
Сам князь, вопреки распространенному мнению о том, что глава государства «работает с документами» день и ночь, сильно не утруждался — сидел себе и поигрывал на компьютере. Он разумно считал: чем меньше народ видит и вспоминает своего правителя, тем лучше!
Нет-нет, да хотелось ему вызвать Сириама, поговорить с ним по душам, но Орлов не хотел мешать инопланетянам, занятым серьезной работой — мониторингом всей земной жизни. В такие минуты Александр предпочитал позвать в гости Хорькова с женой и сыном; Валентина и Людмила очень подружились, поэтому весь вечер с удовольствием нянчились с Петькой, а мужчины понемногу выпивали и разговаривали о разном.
Однажды Александр не выдержал и все-таки связался с пришельцами; пришла наконец-то пора приступить к осмыслению новой идеологии, способной определить и направить жизнь россиян, а возможно, и всего человечества на многие века в отсутствие религиозной опоры. Для этого Орлову нужно было прояснить некоторые вопросы мировой истории, и эта встреча могла принести (и принесла!) очень важные результаты.
