Мак-Гроу не мог скрыть своего изумления. Похоже, что этот человек, полчаса назад сделавший громогласное заявление и приставивший опаснейших убийц к руководителям сверхдержав, попросту забыл об этом. Или настолько легкомысленно к этому относился… Что это? Для него действительно убить человека — все равно что муху прихлопнуть? Вот так же небрежно он, наверно, подписал смертный приговор Энн и Грегори. И как же это согласуется с его утверждениями, что не он управляет эфэлами?
— А вы следили за мной? — спросил Царь, и вдруг Мак-Гроу отчетливо понял по интонации, построению вопроса, что это не зловещий расчет, не легкомыслие, а просто ребячество, инфантилизм. Этот человек не наигрался в детстве, или изменения, произошедшие в нем, привели к тому, что он впадает в детство.
— Да, ваше величество, — сказал Мак-Гроу, — я получил задание присматривать за тем, чтобы все было в порядке, но в последний момент вдруг поступила информация, что на вас готовится покушение. У нас абсолютно не было времени предотвратить его, пришлось действовать резко и… Вы видите, что получилось.
— И получилось, что вы спасли мне жизнь, — сказал Эдик. — Кто это сделал? Я имею в виду покушение.
— Непосредственные исполнители, по всей видимости, сторонники наказанного вами Шарафа. На Востоке люди очень злопамятны. Организовать акцию им могли помочь палестинцы, но это уже покажет расследование.
— Вы первоклассный стрелок, — сказал Эдик, и Мак-Гроу опять уловил нотки чисто детского восторга. — А если я вам предложу работать у меня, охранять мою персону? Вы будете получать намного больше, чем сейчас, — быстро добавил он, и Дарби едва сдержал усмешку.
— Я бы счел это за честь, ваше величество, — сказал он.
— Правда? Ну тогда вопрос решен.
— Слушай, нам нужно поговорить, — вдруг вмешался Клюкин.
— Ну говори, — пожал плечами Эдик, и Алексей понял, что оказался крайним в этой ситуации, не сумев предотвратить покушения.
— Я хотел наедине.
Эдик поморщился, но все же здравый смысл взял в нем верх. Они с Алексеем вышли в соседнюю комнату.
— Можно я по-простому? — спросил Клюкин, усвоивший достаточно быстро, что почтительность Мак-Гроу пришлась по нраву Царю.
— Ну давай, — сказал Эдик.
— Слушай, это профессиональный разведчик, он даже не скрывает этого. Ты собираешься взять его на службу? Да ты себе представляешь, что делаешь? Мы даже не знаем, кто он. Извини, но это так легкомысленно, что дальше некуда.
— Он мне жизнь спас, Леша. Ты видел, что, если бы не он, меня бы взорвали. Ну, я не знаю, может быть, я бы остался жив, но тело пришлось бы менять, не собирать же его из клочьев. Да и ты мог бы погибнуть, ты же рядом со мной стоял.
— Все это нужно расследовать, — сказал Клюкин.
— А что расследовать? Ты же не смог ничего сделать.
— Я посоветовал тебе взять в заложники президентов, — сказал Клюкин, — я говорил тебе, что создание службы безопасности — это дело долгое, а события развиваются слишком быстро. Так что еще неизвестно, что тебя спасло. Скорее всего, вовремя сделанное заявление.
— Что ты хочешь сказать? Что это из-за того, что я приставил эфэлов к премьеру?…
— Да, и из-за этого спецслужбы сорвали покушение. Не исключено, что они и не собирались этого делать, а дали бы этим женщинам взорвать нас. Отсюда и поспешность. Профессиональная разведка не устраивает перестрелок на площади.
— Но он сказал, что информация просто была поздно получена…
— Кто сказал? Этот разведчик? А почему ты решил, что ему можно доверять?
— Он меня закрыл собой, Алексей, он заслонил меня своим телом.
— Все это могло быть подстроено.
— Да к черту! Такие спектакли, где жизнь на кону, не подстраивают! Я хочу, чтобы он работал у нас.
— Я не возражаю, Эдуард, но пойми: просто надо все проверить, расследовать. А потом мы сможем взять его на службу.
Эдик слушал его насупившись и снова был похож на ребенка, которому объясняют, что приятное для него действие таит в себе опасность.
— Нужно хотя бы немного здравого смысла, профессионализма. Я не могу гарантировать твоей безопасности, если рядом будет человек, которого, может быть, внедрили спецслужбы. Я так не могу работать.
Эдик понял, что Алексей готов поставить ультиматум.
— Ладно, — сказал он, — сколько ты будешь его проверять?
— Хотя бы две недели.
— Ну и пусть он с нами работает, так ведь даже удобнее. Будешь к нему приглядываться и проверять. Я пока не стану к себе его приближать, а потом уже, когда проверишь, он будет моим личным телохранителем. У меня ведь нет личного телохранителя.
— Ну ты опять-таки оставляешь его при нас, даешь ему карты в руки!
— Ладно, я сейчас поговорю с ним. Решу по ходу дела. Если я увижу, что он врет, а я замечу это или почувствую, тогда он останется с нами, а ты будешь проверять. Если он сфальшивит, тогда черт с ним.
— Хорошо, — согласился Купокин, понимая, что большего не добьется.
Они вернулись в гостиную, где сидели Мак-Гроу и охранник. Эдик подошел к Мак-Гроу, тот встал. Он был почти на голову выше Царя и чуть наклонился, чтобы сгладить эту разницу.
— Почему ты прикрыл меня, ведь ты мог погибнуть? — спросил Эдик, глядя ему в глаза.
— Я офицер, ваше величество, и считаю, что наша служба допустила оплошность. Я просто выполнял свой служебный долг.
— Если бы на моем месте был кто-то другой, ты бы так же поступил?
— Думаю, что да, ваше величество.
— Хорошо. Как тебя зовут?
— Дарби, ваше величество. Дарби Мак-Гроу. Изумленная, совершенно детская улыбка осветила вдруг лицо Царя.
— Дарби Мак-Гроу? Это правда? Тебя так зовут?
— Да, ваше величество, — сказал Мак-Гроу, словно не понимая, в чем дело.
— «Дарби Мак-Гроу, подай мне рому!» — со смехом сказал Эдик. — Помнишь? Это же Стивенсон, «Остров сокровищ». Ну помнишь?
— Нет, ваше величество, — смущенно сказал Мак-Гроу, невольно улыбаясь в ответ.
— Там Флинт кричит, то есть не сам Флинт, он мертвый как бы, а его голос: «Дарби! Дарби Мак-Гроу, подай мне рому». Я до сих пор это помню. Ладно, Алексей. — Эдик внезапно повернулся к Клюкину. — Он останется с нами. Я его буду звать Дарби. Дарби Мак-Гроу. — Он снова повернулся к шотландцу и положил руку ему на плечо. — Будешь работать у меня, Дарби?
— Да, ваше величество. Клюкин просто развел руками.
* * *
После сорвавшегося покушения, не устраивая долгих расследований, Эдик выдвинул ультиматум богатейшим семьям арабского мира, облегчая задачу Илье. Теперь они должны были в трехдневный срок выплатить указанные Булавиным суммы и обеспечить их доставку в царскую резиденцию в России. На этот раз Илья составил поименный список, а Власов заявил, что неисполнение этого указа закончится плачевно для «восточных интриганов», так же как и любая новая попытка покушения. Увидев этот указ, Клюкин мрачно заявил Эдику, что ни одна служба безопасности не спасет его, если он будет плодить врагов с такой страшной силой. Власов только рукой махнул: «Пошли они все!..» Указ был выполнен, и по самым скромным подсчетам полученная сумма составляла не менее четырех миллиардов в долларовом эквиваленте. Богачи, стиснув зубы и памятуя о печальной судьбе Шарафа, поделились с Власовым своими богатствами, но никто не знал, сколько денег наиболее самолюбивые из них вложили в разработку мер по уничтожению Царя.
