— Как-то мне не очень нравится это предсказание! — заявила Чанси.
«А уж как мне не нравится то, что здесь написано!» — подумал я, глядя на подругу. — «Слишком это предсказание напоминает мои с Чанси взаимоотношения. Особенно та часть, когда кто-то там должен спасти «ту, что дороже всех близнецов».
Чанси.
«Офигеть! Нет, ту вот так всегда, когда хочется поделиться с мамой наболевшим, ее обязательно не бывает рядом! А сейчас именно такой момент! Уже которую ночь мне снится этот чертов огонь, я, привязанная к древу посреди помоста, и глаза Саши, запрыгнувшей ко мне. Уже которую ночь просыпаюсь в холодном поту от осознания того, что она сгорает прямо у меня на глазах. А вместе с ней сгорает и Алекс. Кошмар… И чувствует мое заднее место, все это будет! И огонь, и я, привязанная к столбу в окружении столпа пламени, и глаза Саши перед тем, как ее охватывает жар, от костра. И самое главное! Если я огненное дитя, воплощение хаоса, которому пламя не причинит ни малейшего вреда, лишь дым от костра, заставит закашляться, то она, он…»
На глазах проступили слезы, я как наяву видела то, что сны показывают мне последнюю неделю: беспомощный зов Саши, пляшущее пламя пред глазами и полную обреченность в глазах у влетевшей на помост подруги в безуспешной попытке меня спасти. А потом…
«Нет, не думать, не думать, не думать…»
«Чанс? Сестренка? Ты чего?» — как набат в голове раздался вопрос Порядка.
«А?» — я завертела головой. — «Что?»
«Сестренка, ау! Это я Пор, твой брат! Ты в порядке что-то случилось? ТЫ ужасно побледнела!»
«Все в порядке» — попыталась я убедить Пора.
«Эй, ты кого пытаешься обмануть? Я же твой брат! Твоя противоположность! Я ведь знаю, что ты чувствуешь, потому что чувствую тебя как самого себя!» — сопротивляясь моей попытке выкинуть его из головы, воскликнул Порядок.
«Позже…» — глядя на задумавшегося о чем-то Алекса подумала я. — «Пойдем ко мне, там я тебе все расскажу!»
«Хорошо! Только просьба: не скрывай от меня ничего! Я ведь все равно рано или поздно узнаю то, о чем ты так часто думаешь!»
Океандил.
Все это время посматривая на переглядывающихся между собой Сашу и Чанси, Чанси и Порядка, Порядка и Игоря, успел выставить из алтарной залы сына и счастливых даймонов. Ну, на счет Тэркана-то все понятно! Он истинный ученый, достал пробу неизвестного науке вещества и радуется как ребенок новой игрушке. А чему радуется Кори? Минуту подумав, проведя параллель между поведением даймонов, и супружеской четой управляющего и кухарки понял: Корвинэ радуется тому, что у Тэркана все получилось!
«Ох уж эти мне влюбленные!»
«А ты что не таким был?» — раздалось в голове.
«Немертея?» — На один единственный миг я застыл. «Неужели это мне только показалось?»
«Океандил?» — вновь раздалось в мыслях.
«Немертея?» — повторил я. — «Не может этого быть! Она же статуя… Неужели ожила?»
Из алтарной залы я буквально вылетел, пробежал коридором, не остановился даже тогда, когда меня окликнул Андил. Бежал до тех пор, пока не оказался у статуи с жемчужницей. Провел рукой по холодному каменному изваянию, и с трудом сдерживая навернувшиеся на глаза слезы, опустился на мраморный пол. Обхватил ладонями голову и тихонько подвывая, простонал:
— Немертея… девочка моя, когда?
Порядок.
Голова была полна идей. Наконец, мы узнали, что здесь произошло из первоисточника. Да, жаль, что мамы сейчас нет с нами, но, думаю, мы и сами теперь со многим справимся. Нужно всего лишь открыть проход в междумирье, пройти «дорогой богов», отыскать эльфов, водворить их на историческую родину и все…
«Да… Как говорит Игорь, планы у нас Наполеоновские. Тут еще внезапно побледневшая сестра напугала. Да и у Саши или у Алекса, (кто он сегодня?) тоже вид не особо радостный. Что у них могло произойти за несколько минут, в присутствии стольких человек, так, что никто ничего не заметил?»
Внезапный порыв ветра вывел меня из задумчивости. В последний момент я успел заметить выскальзывающего из залы Океандила.
«Да что здесь происходит?» — с этой мыслью я последовал за выбежавшим императором. Нашел его у статуи жены. Он сидел на полу, обхватив руками голову, и безутешно рыдал. Через мгновение он поднял на меня отрешенный взгляд, потрясший меня до глубины души. В его глазах горела бешеная надежда!
— Что такое? — попытался я узнать, в чем собственно дело. Однако император на мой вопрос никак не отреагировал, только поднялся с пола, подскочил к статуе и, заглядывая в каменные глаза, воскликнул:
— Немертея! — казалось, еще чуть и он начнет трясти статую. Внезапно камень стал превращаться в слюду, проясняться, а затем они обрели ярко насыщенный изумрудный цвет. Их взгляд наполнился блеском, смыслом и пониманием происходящего. Однако кроме глаз в статуе ничего больше не изменилось, но Океандилу хватило и этого. Он ласково провел по щеке каменной жены и, приблизившись к самому уху, едва слышно прошептал нежное:
— Я очень тебя люблю! Скорей возвращайся!
Никогда в жизни я не поверил, если бы мне сказали, что из глаз статуи могут течь слезы. Но это действительно было так. Стараясь не нарушать возникшую идиллию, я тихонько, на мысочках, покинул их.
«Пусть… Теперь мне нужно переговорить с Чанси и узнать, что твориться в душе собственной сестры.»
Вернувшись в алтарную залу, я никого не застал.
«Ну… и куда делась моя неугомонная сестренка?»
«Чанси, ты где?» — по близнецовой связи кинул я.
«У себя. Где мне еще прикажете находиться?» — вернулось мне недовольное.
«Мне откуда знать? Может, ты опять у Алекса зависла?» — недоуменно пожал я плечами.
«Кажется, ты хотел со мной поговорить? Вот и поговорим… Приходи скорее, пока я не передумала!» — велела мне сестренка и тут же отключила нашу с ней связь.
«Ладно, значит, потопали!» — направляясь к комнате Чанси, подумал: «Что же здесь происходит?»
Чанси.
Отключившись от Порядка принялась размышлять над этим долбанным пророчеством, которое мы прочитали при помощи досок-переводчиц. А в том, что это именно пророчество сомнений не возникало. Слишком много совпадений: в начале снятся эти сны про огонь, теперь еще и древнее пророчество, написанное на алтаре Правителем эльфов (тоже мне, нашелся прорицатель), да и мамино появление что-то да значит.
«Блин, вот сиди теперь и думай, что дальше-то будет? Сколько себя помню, мама никогда ничего просто так не говорит, а уж на непонятном языке тем более. Черт, вот теперь и думай, как переводится то, что она наговорила.»
