Чанси.
Отключившись от Порядка принялась размышлять над этим долбанным пророчеством, которое мы прочитали при помощи досок-переводчиц. А в том, что это именно пророчество сомнений не возникало. Слишком много совпадений: в начале снятся эти сны про огонь, теперь еще и древнее пророчество, написанное на алтаре Правителем эльфов (тоже мне, нашелся прорицатель), да и мамино появление что-то да значит.
«Блин, вот сиди теперь и думай, что дальше-то будет? Сколько себя помню, мама никогда ничего просто так не говорит, а уж на непонятном языке тем более. Черт, вот теперь и думай, как переводится то, что она наговорила.»
Пока предавалась размышлениям, в комнату без стука вошел братец-кролик. Усевшись на кресле, стоящем напротив кровати, на которой устроилась я, он, глядя мне в глаза, поинтересовался:
— Чанс, давай, рассказывай, что у тебя произошло?
— Братец, а тебе не кажется, что ты слишком много хочешь знать? — ехидно приподняв бровь, поинтересовалась я.
— Слушай, достало уже это все… — неожиданно для меня выругался Порядок.
— Ты чего? — спросила я.
— Чего, чего? Достало! Ты тут сидишь, сопли тянешь! Океандил с каменной статуей жены обнимается! Доска-переводчица предсказание выдала не шибко то и веселое. Мама чего-то непонятного напророчила! Вот я и говорю: достало!
— Так-так-так-так-тааааак! А теперь помедленней! Это что ты имеешь в виду? — огорошенная выданной братом тирадой, переспросила я.
— Давай-ка, дорогуша, все-таки начнем с тебя! Давай, сестренка, рассказывай, что у тебя наболело? — брат как всегда не оказался дураком и не дал мне перевести разговор на другую тему.
— Хорошо, уговорил! — наконец-то, я согласилась рассказать ему все, что меня тревожит. — Начнем с того, что уже пару раз мне снились не очень приятные сны.
— Что за сны? Что видела? — тут же подался вперед, буквально сваливаясь с кресла, Порядок.
— Экий ты братец быстрый. Короче, — сама не выдержала я собственной медлительности и отговорок, — сон в принципе начинается не плохо. В начале мне снится, что я гуляю по саду, в котором цветут вишни, потом картинка неожиданно меняется, и я оказываюсь в горящем огнем пламени. Ну, ты же знаешь, такой сон меня удивить не может. Мне с детства снится пламя, как никак родная стихия, а тут… Каждый раз пробирает до дрожи.
— Что? Чанс, не отвлекайся! — нетерпеливо одернул меня Пор, чем вывел из задумчивости, в которую я успела погрузиться.
— Я оказываюсь на помосте привязанная к бревну. Помнишь, как-то нам мама рассказывала про средневековье на Земле? Когда Инквизиция устраивала там охоту на ведьм? Их подвергали казни через сожжение. Так вот, точно на таком же помосте стою я. А огонь полыхает, языки пламени ноги лижут. Мне все это приятно до поры до времени, а потом я начинаю потихоньку закашливаться от дыма и пепла, летящего от горящего хвороста.
— Но ведь и это не страшно! — воскликнул Порядок. — Ты ведь можешь просто слиться с огнем. Ты сгореть в принципе не можешь!
— Ага, я, между прочим, и не этого боюсь! — сообщила я брату.
— Тогда чего? Скажи, чего ты боишься? — непонимающе хлопая глазами, поинтересовался Пор.
— На помост взбегает Саша и горит прямо у меня на глазах! — не выдержав, слезы полились прямо из глаз.
— Эй, эй, эй! Малыш, ну не надо! — Брат пересел с кресла на кровать, обнял, прижал меня к себе вплотную, и принялся вытирать слезы, струящиеся по лицу. — Ну, подумаешь, приснилась гадость…
— Ага, оно и видно, подумаешь… А это предсказание, что на алтаре выбито? Просто так? Ну, не может быть столько совпадений! — истерично выкрикнула я.
— Чанс, скажи, а тебе в каждом твоем сне Саша видится? — ни с того ни с сего поинтересовался Порядок.
— Ну… нет, — хорошенько припомнив содержание всех сновидений, ответила я. — Саша мне приснилась только сегодня. Правда, я думаю это оттого, что мы с Алексом целовались.
— Ага, а снилась тебе Саша потому, что она — женская сущность Алекса? — уточнил брат.
— Откуда я знаю? — пожала я плечами, а через минуту добавила. — Может быть. А что ты там про Океандила говорил?
— Про Океандила? А что Океандил? Стоит, окаменевшую жену обнимает и плачет. О любви ей на каменное ушко шепчет. А она… она плачет. — закончил он проникновенную речь.
— Как это? Плачет? — от удивления я даже рот приоткрыла.
— Как ты плачешь, так и она. — уж объяснил, так объяснил.
— Но ведь она каменная.
— Теперь она почти каменная. — констатировал Порядок.
— Как это почти? — нахмурившись, переспросила я.
— Чанс, ну, откуда мне знать, почему она стала почти каменная. Я только и видел, как ее глаза вдруг обрели глубину и цвет, а из них потекли слезы.
— Офигеть… — протянула я. — И что? Только глаза ожили?
— Угу, — ответил Порядок, потом подмигнул и продолжил. — А ты говоришь у тебя проблемы… Вот у Нерея реально проблемы.
Алекс.
Теркан с Кори покинули алтарную залу, Океандил выставил сына, затем сам вихрем вылетел из помещения, а Порядок почему-то решил проследовать за императором. Потом и Чанси ушла. Я посмотрел на Игоря и поинтересовался:
— У тебя какие планы на утро?
— Не знаю, — пожал Игорь плечами, — наверное, пойду в библиотеку, почитаю. А ты?
— Я хочу еще тут кое-что посмотреть! — неожиданно даже для самого себя заявил я.
— Ну, тогда я пошел! Ты тут тоже сильно не задерживайся, а то мало ли что! — поглядывая на треногу, неожиданно проговорил Игорь.
— Хорошо. Не переживай, я тут недолго задержусь, — пообещал я.
Стоило только Игорю выйти из алтарной залы, как я поближе подошел к треноге и, вытянув руку вперед, дотронулся до каменной лианы. Неожиданно одна из лиан-ножек ожила и обхватила мое запястье. От ветвистого кончика отделилась пара усиков, которые, нежно поглаживая мою кожу, аккуратно прорвали ее в районе кровеносных сосудов и вросли в вены.
«Странно, боли нет…» — пронеслось в голове, — «Хм, так вот, почему Океандил не кричал, когда его лианы вверх поднимали…»
Перед глазами пронеслись картины прошлых дней. Я видел то, как в алтарную залу вошел высокий статный мужчина с длинными песочного цвета волосами. Волосы на висках собраны в тонкие пряди и закреплены на макушке. Вот он подходит к алтарю, протягивает руку к лиане, поглаживает ластящиеся к нему лепестки, потом собирает спереди длинный подол камзола, я бы даже сказал кимоно, чем-то похожего на то, которое проникло к нам на Паштанат с Земли. Летящая ткань, скользит между пальцев. Вот эльф опускается на колени перед каменным цилиндром, достает из широких штанов специальное зубило и начинает вырезать на поверхности алтаря письмена, которые сегодня мы с таким успехом перевели. Столбец за столбцом, иероглиф за иероглифом, но вот пустое место на камне заканчивается, и эльф высекает на алтаре последний знак. Эльф поднимается с колен, но лицо его чем-то недовольно. Он потирает подбородок, отрицательно качает головой, и что-то бормочет себе под нос.
