Когда человек занозит руку, то он вытаскивает занозу другой рукой. Это волевое, направленное усилие. В то же время миллионы лейкоцитов со всего тела, не подчиняясь усилиям и воле человека, собираются в том месте, где проникла заноза, и противостоят чужеродному телу. И если бы человек, таким же волевым усилием, как движением руки, сумеет целеустремленно, сам собой управляя, создать нужные антитела, то, может быть, тогда человек станет полным хозяином самого себя.
…И он снова принялся за работу. Писалось тяжело, мелке дрожала рука, и эта дрожь выводила из себя. Он бросил с размаху кисть. Охряный мазок высветил стену. Вытянул руку перед глазами и долго гневно смотрел на нее, непослушную, словно бы одним взглядом можно было заставить ее не дрожать. Сжал и разжал пальцы. Они подчинялись его воле, но дрожь не зависела от его желания, и тогда, успокаиваясь и сосредоточиваясь, он стал искать в себе те веревочки, дернув за которые можно было бы управлять неуправляемым до сих пор. Первая победа далась нелегко. Он вспотел и, обессиленный, лег на диван передохнуть. Часто билось сердце, его удары отдавались в голове, и первые признаки наступающей боли запульсировали в висках. И Николай решил не ждать, когда боль пощадит его. Он стал нащупывать в себе ту таинственную пружину и, напрягаясь, мучаясь, разыскал ее, и сдвинул с места. Сначала неуверенно, потом осмысленно учился он этому странному искусству, как учится ходить ребенок, как балерины учатся владеть своим телом. И боль отступила, ушла. Разгоряченный непривычной работой, Николай уже быстрее нащупал "рычажок" управления сердцем, умерил его частоту. Измученный вконец, приказал себе заснуть и не заметил сам, как реальность перешла в сон.
Ни в этот день, ни позднее он так и не мог понять, что же тогда изменилось в нем, что же заставило природу уступить его воле.
Он скрывал происходящее от Дины, хотел сам найти разгадку, и однажды, после очередной изматывающей тренировки, во время которой учился управлять щитовидной железой, он заснул и увидел сон. Но во сне он не нашел отдыха. Даже места не переменил. Он по-прежнему находился в своей комнате и занимался тем, что рассматривал свое лицо в зеркале.
Одновременно он как бы находился внутри себя и видел причины своей боли. И он избавился от них, выбросив вон.
Он прошелся по комнате. Было легко и свободно. "Я здоров, — сказал он во сне сам себе, — я совершенно здоров".
Он вышел на балкон, взобрался на перила, посмотрел вниз, балансируя руками. С высоты девятого этажа люди казались лилипутами с тонкими голосами. Не волнуясь и не испытывая страха, он наклонился и лег на воздух и медленно поплыл по ветру, раскинув руки. Он знал, что где-то его ждет бесконечная красная равнина, но почему-то, чтобы попасть туда, надо было лететь вверх. Он не мог объяснить этого, он Просто знал, и эта убежденность сна не удивляла его.
Оказывается, он проспал весь день, и Дина разбудила его.
— Ты опять ничего не ел? — спросила она тихо.
Веки у нее были красными, и даже косметика не могла скрыть этого.
— Не переживай так сильно, — сказал он. — Мне кажется, что я уже не умру.
— Сходи к врачу, — сказал она как-то. — С тобой что-то творится…
— Неладное? — закончил он. — Непохожее на описание в умных книгах?
— Вдруг ошибка в диагнозе? — быстро заговорила Дина. — Бывают же ошибки. Сходи, пожалуйста, я тебя очень прошу.
— Хорошо, — согласился он.
Он много раздумывал и пришел к выводу, что эволюция неминуемого должна привести к созданию нового человека, пойти по пути овладевания человеком своим собственным телом.
Но что же будет тогда, когда новый человек усилием воли начнет изменять себя?
Он разыскал своего лечащего врача.
— Проверьте меня, — сказал он. — Что-то я никак не пойму, что со мной. Даже неудобно.
Врач осмотрел его, расспросил о жалобах и попросил подождать минутку. Пришел он с профессором. Тот стукал молоточком, ощупывая голову. Потом его повели в рентгенокабинет. Делали снимки.
Потом профессор попросил его раздеться и лечь на диван.
Ощупывал всего, хмурился, а Николай улыбнулся и сказал:
— Можете не скрывать от меня. Я знаю кое-что сам.
— Поздравляю вас, — сказал профессор. — Откуда же вы знаете об этом? Вас кто-то уже обследовал?
— Я сам себя обследовал. И как раз пришел с вами поговорить обо всем. Мне кажется, что я умею управлять собой полностью и скоро научусь летать. У меня появился… новый орган — орган антигравитации. Вот он вырастет, и я смогу летать. Как вы думаете, это здорово?
— Да, конечно, — сказал профессор, внимательно глядя на Николая. — Это очень интересно. И давно вы убедились в своих… э-э, новых возможностях?
— Недели две назад. И я думаю теперь, что с помощью нового органа я научился тому, что имею. Неужели вы не понимаете, что я первый человек, преодолевший скачок в эволюции! Природа ищет, она создает новые органы, но случаются и неудачи. Вы понимаете?
— Молодчина, — сказал профессор. — А ну-ка…
Профессор взял его за руку и, глядя на часы, сказал: — Восемьдесят.
Николай сделал усилие, и сердце стало биться реже, потом еще реже.
— А теперь? Посчитайте.
— Сорок шесть, — медленно произнес профессор.
— Ну вот видите. А хотите, я сейчас…
— Вы занимались гимнастикой йогов? — перебил фессор.
— Йоги совершенствуют только свой организм, и их умение умирает вместе с ними. А я убежден, что источник боли находился во мне еще до моего рождения. И вы понимаете, что это значит? А то, что я передам свои свойства по наследству!
Профессор расхохотался.
— Ну, ну! Хорош мечтатель. И все-таки вы молодчина! Так поверить в свои силы, — добавил уже серьезно. — Летайте на здоровье, — похлопал он на прощание Николая по плечу. Подошел к окну. Открыл его, и в комнату ворвались аромат весеннего сада и голоса птиц. — Летайте на здоровье. Жизнь так прекрасна!
И Николаю показалось, что он вспрыгнул на подоконник и, не дав никому времени опомниться, оттолкнулся от карниза. Уроки, полученные во сне, не прошли даром. Он, спланировав, опустился на газон…
Он не помнил, как выбежал на улицу и вскочил в отъезжающий автобус.
— Ну что сказали врачи? — сразу же спросила Дина.
— Что я совершенно здоров. Они замечательные люди, извинились за ошибку в диагнозе и хотели сфотографировать меня для научного журнала. Но я поскромничал и убежал… Нет, в самом деле, Динка, я абсолютно здоров.
Дина опустилась на стул, и по ее растерянному лицу можно было понять, что она и сама не знает, плакать ей или смеяться. Но потом все-таки сделала выбор и заплакала. Яблоки посыпались из сумки.
