— Да ладно, — добродушно усмехнулся Володя, снаряжаясь в гимнастерку и в сапоги. — Мне от тебя особенно ничего и не нужно. Вот только еще одну ночь покрутим мои полезные советы для Женьки, и он должен понять и поверить. Кстати, такой совет нам дала Софийка. Поэтому сейчас немного изменю содержание, а потом еще от себя добавлю пару советов. Я понял, между прочим, сам догадался, что ему незачем совсем ликвидировать свое детище, на которое он угрохал столько лет. И главное, обойтись можно простой модернизацией. Так. Кое-чего заменить, обновить, подправить. Ну, вдаваться в подробности не буду, слушатели не соответствуют рангу. Тебе, малообразованному, все равно не понять.
— Вот сейчас как тресну промеж ушей, так и ты станешь вмиг соответствовать тому же Мишке Вихрову! Образованный нашелся! Да тебе просто повезло с этим ежиком! — сильно рассердился и одновременно кровно обиделся Вася. — Ворюга сам, вот кто ты!
— Вася, ты сильно не расстраивайся. У тебя, зато большие авиационные перспективы. Кстати, на одном уровне с ученым миром оплачиваются. Даже гораздо больше льгот, — успокоил друга Володя. — А я в науку пойду, на физмат. Тем более, что и учиться там не придется. Женька за меня уже отучился, практики нахватался. А я продолжу его научный путь. И, вполне допускаю, большим ученым могу стать. Ведь, Вася, я еще могу черпать познания из двух миров, которые намного дальше вперед ушли по всем показателям. Даже представить страшно.
— Стихи совсем забросишь? — удивился Вася. — У тебя же неплохо получается. Обидно ведь.
— Ну, а кто физикам мешает увлекаться лирикой! Такое совмещение даже весьма полезно и положительно влияет на умственную деятельность. Все великие ученые любят побаловаться стишками.
— Вот послал бы тебя далеко и надолго, чтобы не выпендривался и не строил из себя будущее светило! — рассердился Вася за высоко задранный нос и выпячивание своей значимости Володи. — Но останавливает лишь факт мировой опасности и моего личного предназначения в деле спасения мира. Хоть внукам будет, чем похвастаться, как я спасал всю цивилизацию от безрассудного алчного Евгения, ибн Володи.
— Это ты обо мне так своим внукам и хочешь рассказать? Мол, миру прямая угроза от него и исходила?
— Будешь кичиться, так и опозорю тебя перед своими внуками. Все равно они мне больше поверят.
— Ладно, спасатель, придется считаться с тобой, ибо значимость на данном этапе твоей персоны высокая и бесспорная, — тяжело вздохнул Володя. — Я после полетов перепишу и модернизирую свое послание, а ты ночью мне его в ухо втюришь.
— Я это с удовольствием! — злорадно усмехнулся Вася, хитровато и с намеком прищуриваясь. — Еще и от себя много нехороших слов добавлю специально для Евгения. Про то, как ты беспардонно внедряешься в его личную жизнь и тем самым отравляешь ее. Пусть знает, кто есть на самом деле этот недостойный тип, что еще и раскомандовался и указывает на недостатки и ошибки. А сам всего-то только школу и закончил.
— Вот лучше не хами, а то в следующий раз после похода к доярке не буду в кусты таскать. Так и скончаешься в собственной блевотины, — сердито предупредил Володя.
Васе от таких слов вновь сделалось так же плохо, как и в то памятный вечер. Он быстро понял, что слегка с угрозами переборщил. Сам-то он плохо помнил те рвотные страдания в кустах, но Володя специально назавтра после плотного завтрака провел его на экскурсию к местам боевой славы, где Вася ускоренно добавил к общей кучке, съеденный через силу завтрак. Вышел он сам и без особых напрягов.
— Ладно, — примирительно согласился Вася, опасаясь за последствия таких разговоров и угроз. — Так уж и быть, никакой отсебятины. Только включу, потом перемотаю и повторю. Вот не пойму, зачем два раза? Ты там, на пленке и так повторяешься.
— Да туго до Евгения доходит все, словно гул из бочки, а слов практически никаких. Просто намеки на нечто. Это еще хорошо, что он сообразительный, и понимает, на какую тему глюк.
Нет, решил Евгений, здесь в этот раз близость аппарата не причем. Если раньше этот монотонный гул, сквозь который просачивались слова опасения за мир и предостережения о катастрофе, звучал поблизости от аппарата, то сегодня он добивал его на работе. Даже Сергей заметил болезненное состояние Евгения, но сам промолчал, а лишь намекнул заму, что сегодня Климов сам не свой. И на похмелье его состояние не похоже. Однако, вид еще тот. Зам, волнуясь за состояние сотрудника, решил предложить медицинскую помощь.
Но Евгений от лекарственных услуг отказался, уже догадываясь о природе этого гула с засекреченным предупреждением, поэтому и отпросился до завтра домой, чтобы отлежаться на диване, где и сосредоточиться на этом неожиданном послании неизвестно откуда. И чего они пристали к нему с его "Пауратом", какая еще такая может быть угроза всему миру от его мирного аппарата. Да он самый мирный из всех изобретений, и самый безобидный на фоне других мировых открытий. Да еще этот нудный знакомый голос долбит о срочных каких-то изменений его параметров. Грамотней меня, что ли? Будто Евгений какого-то монстра соорудил.
Софийка прибежала из школы и очень удивилась, увидев отца дома, лежащим на диване.
— Привет, папа, у тебя сегодня выходной? Так вроде мы вместе на работу выходили, а ты раньше меня вернулся.
— Нет, милый ребенок, просто воспользовался твоим грамотным полезным советом. И ты оказалась очень даже правая. Они меня сегодня решили добить окончательно и принудить к повиновению. И голос ужасно знакомый, словно мой из детства.
— Папа, а если они правы? — серьезно и озабоченно спросила Софийка, присаживаясь рядом с папой на диване. — Они хотят, чтобы ты совсем отказался от науки, или просто модернизировал готовый уже свой "Паурат", поскольку сейчас он для них опасен?
Теперь Евгений еще больше удивился и сильней заподозрил Софийку, что она заодно с ними. Не мог маленький ребенок с таким образованием так по-взрослому задавать вопросы. Его даже ошарашили такие откровенные ее познания в тех планах, которые предлагают ему именно в плане изменения параметров. Такой вопрос мог звучать из уст человека, которому хорошо известны, как его личные намерения, так и намерения этих надоед. Неужели она заодно с ними?
— Папа, что с тобой? Ты как-то странно смотришь на меня, словно увидел впервые, или нечто удивительное во мне.
— Извини, показалось, но такое нереальное, что я даже вслух не буду произносить свои сомнения.
— Папа, а тебе что такое показалось? Я даже заподозрила, что у тебя сомнения во мне возникли.
— Вот это самое и показалось. Ты сейчас говоришь со мной каким-то чужим языком. Слишком умным для маленькой девочки.
