Ознакомительная версия.
И в тот же миг, опровергая высказанное мнение, где-то вдали сверкнуло. И не сразу, но все же докатился гул.
– Йомть и йомть! – только и проговорил судья. А после паузы добавил: – Все равно ты дурака свалял. Мы бы тут разрядили эту штуку, агрон нам бы очень пригодился. А сейчас отсюда выбираться по кручам да осыпям – наша тачка, скорее всего, не пройдет, а пешком – это сколько же дней понадобится?
Умный телохран и тут, однако, нашел, что сказать:
– Это к лучшему, босс. Раз уж нас заказали, то успеют поверить, что мы накрылись, если нигде не возникаем. А мы и появимся – когда они уже расслабятся. Самое то будет.
– Ладно, – сказал босс хмуро. – Прогуляемся. А то отвыкли уже пешком ходить.
Питек, как уже понятно, держал телохранителя под контролем, пока тот не покинул агрон. А потом скомандовал своему новому соседу по телу: «Полетели домой!»
И полетели. Через несколько километров Питек выпустил одну из ракет, ранее предназначавшихся для судейского возка; выпустил – и через две минуты включил ее самоуничтожение. Взрыв лишь слегка тряхнул агрон. Он должен был доставить Питека, по его соображениям, именно туда, куда ему, согласно полученному тексту, и следовало попасть.
Питек не забыл – а вернее, тело, в котором он сейчас находился, не забыло, а он этому не препятствовал – сообщить тому, кто отдавал команду на уничтожение скользуна с судьей, что приказание выполнено успешно и полностью. А после этого с противником пришлось расстаться – тем же способом, какой людьми Фермы уже применялся.
Омниарх с удовольствием сделал очередную отметку в своем списке и подтвердил распоряжение исполнителю немедленно возвратиться в обитель. Как он предполагал, ему вскоре могла понадобиться вся шестерка. Согласно его планам, решающие события могли произойти буквально с минуты на минуту.
1
Я чувствовал себя хорошо, можно даже сказать – очень хорошо, вернувшись наконец в свое привычное тело, за время нашей разлуки не претерпевшее особых изменений (несколько синяков и ссадин, возникших, когда тело вытаскивали из гаражной ямы, а также потом, когда я заново овладевал им, можно было в расчет не принимать). Я ощущал себя в нем полным хозяином еще и потому, что если в чужих телах приходилось делить власть с их природными обитателями, которых я сохранял потому, что со своей плотью они управлялись куда лучше моего, то в своей шкуре я разбирался и без посторонней помощи. Так что на пороге комнаты, в которой пребывал сейчас омниарх, я появился, уверенный в своих силах и безопасности.
Но достаточно мне было своими глазами увидеть омниарха, как мое приподнятое настроение обрушилось, упало до самого низкого уровня из всех возможных для физического тела; иными словами – до ощущения неизбежности собственной гибели.
Потому что я узнал его.
Нет, черты его лица, телосложение, вообще все связанное с его физическим обликом, совершенно не было мне знакомо, я мог бы поклясться, что не встречал его никогда в жизни. Но я, как и все мы, на Ферме научился опознавать человека по отпечаткам его тонких тел. Известно, что эти тела в человеке-планетаре и они же – в человеке-космите воспринимаются по-разному, и любой продвинутый видит разницу сразу же. Не знаю, как там с моей продвинутостью, но эти тела были мне знакомы и в том, и в другом варианте. Таких людей было очень немного – наш Никодим, например, ну и в свое время Эла, конечно. Этот был третьим и последним из них.
– Таргон, – проговорил он, обращаясь ко мне. – Поздравляю. Ты молодец. Теперь…
Мысленно я улыбнулся. Ведь в моем теле должен был, по мнению омниарха, находиться исполнитель его воли – а значит, преимущество было на моей стороне.
Никогда не следует торжествовать преждевременно. Потому что уже в следующее мгновение хозяин дома проговорил:
– Ты не Таргон! Ты… Ах, вот что! Ну что же, значит, снова ты на моем пути!
То, что я опознал его, было хорошо. Но то, что и он мгновенно узнал меня, означало, не побоюсь сказать, катастрофу. И потому что у него не было никаких оснований относиться ко мне хорошо, и потому также, что он был намного сильнее меня, выше по своим возможностям не на один, а самое малое на три уровня. От этого существа мне следовало держаться так далеко, как только было возможно. Я же вместо этого пришел прямо к нему по собственной воле, своими, как говорится, ногами. Даже будь в моих планах капитулировать перед ним полностью и безоговорочно, я не смог бы сделать это лучше.
Я это понял сразу. А он – еще быстрее моего.
И потому первым моим естественным движением было – повернуться и бежать. Не размышляя, просто куда попало. Лишь бы увеличить расстояние между нами, чтобы побыстрее миновать рубеж, за которым его способность влиять на меня ослабнет настолько, что я смогу снова поступать по собственному усмотрению. Повернуться и бежать!
Но этого сделать я уже не смог. Потому что тело, так недавно вновь обретенное мною, больше мне не повиновалось. Оно было в его власти.
И для меня это означало проигрыш.
2
– Ну здравствуй, капитан, – услышал я голос, в котором, как ни странно, не звучало вражды, напротив, ощущалась даже несомненная приветливость. – Рад приветствовать тебя в новом времени и на новом месте. Я так и думал, что тебя не так просто будет уничтожить – даже такому профессионалу, каким был Таргон. Ты и на этот раз вывернулся, а вот твоим людям повезло меньше: их уже нет на этом свете, уверяю. Ты ведь не рассчитывал на такую встречу, не так ли? Подойди же поближе, не страшись: у меня нет никаких замыслов, какие грозили бы тебе бедой. Может быть, конечно, они возникнут в будущем – если ты выберешь неверную линию поведения. Но сейчас, Ульдемир, я исполнен благожелательности, и единственное, чего хочу, – это спокойно и обстоятельно побеседовать с тобой о материях, интересующих нас обоих. Я хорошо просматриваю твое сознание, капитан, и ты знаешь, что я не ошибаюсь.
Пока он говорил это, я, пусть и медленно, приближался к нему – не потому, что мне хотелось этого, но лишь по той причине, что моим телом управлял он, а покинуть это тело я сейчас тоже не мог: он блокировал и эти мои возможности. Я был как бы связан по рукам и ногам – не физически, разумеется, – и возможностей у меня было лишь две: подчиняться ему или противиться, тем самым заставляя его применить силу и все равно добиться своего. Я не стал сопротивляться.
– Почтение тебе, Охранитель.[3] Может быть, сейчас ты называешься иначе, но я помню тебя именно таким. Не рассчитывал, признаюсь, встретиться с тобою снова. Однако раз уж тебе такое свидание оказалось нужным, то я готов разговаривать на любые темы. Но ты, конечно, в курсе того, что я знаю немногое, а действовать могу и того меньше. Тем более – оставшись в одиночестве.
Ознакомительная версия.
