«Это их выбор», — успокаивал он себя, но не помогало. — «Всего пятьсот человек… Пятьсот людей из пятисот миллионов. Каждый миллионный. Капля в море, песчинка на берегу…»
— Заряды установлены, — донёсся сзади чей-то голос. Андрей обернулся: никого не было. «Опять фантомы, опять звук „прыгает“», — подумал он и увидел, что от ворот в сторону здания идут двое солдат.
— Мистер Булдаков, — сказал один из них, но голос казался смазанным, словно плыл, меняя тональность. — Через час произойдёт детонация.
— Да, я понимаю.
Солдаты перепрыгнули через расщелину, проигнорировав деревянные понтоны, которые были поставлены специально для перехода через трещину.
«Что же уготовано нам?» — задал себе вопрос Андрей. — «Да, права была Эра. Или был? Это существо явно не знает пола, пусть будет „была“… Права она. Этот вопрос будет со мной ещё долго. Просто так я от него не отделаюсь, а значит это моя битва. Моя и Кэтрин… Моя и Кэтти».
В его памяти всплыла картина, увиденная в последние дни предыдущего пребывания. Этот танец Саши с Кэтти. Он так ранил его тогда… Боже, как ему снова хотелось увидеть эту девушку. Он только сейчас, когда работа перестала отнимать всё его время, понял, что похож на человека, жаждущего свежего воздуха. Тринадцать лет одиночества, тринадцать лет непонимания окружающих людей. В Академии его всегда считали чудаком…
— Простите, сэр, — прозвучал голос совсем рядом. Андрей заметил, что двое солдат так и не вошли в здание, а стоят около него. — Вы последний. Пойдёмте с нами.
— Всё нормально, парни, — нарочито небрежно ответил Булдаков. Что-то происходило в эти моменты в его душе. Какое-то переосмысление реальности. Словно накопившаяся информация в одно мгновение обработалась и привела к новой смысловой оценке. — Вы откуда родом?
— Из Ирландии… — явно не понимая смысла вопроса, ответил солдат.
— Я думал, из Англии. Как вас зовут?
— Френсис.
— Как думаете, Френсис, какой урок мы можем извлечь из этого? — спросил Андрей и обвёл рукой, указывая на окружающее пространство.
— Вывод? — удивился солдат. — Простите, здесь сейчас всё рухнет, сэр.
— Это я понимаю, — сдавленно улыбнулся Андрей и кивнул. — Пойдёмте.
Солнце моргнуло: на мгновение стало темно, словно ночь опустилась на мир, а затем полумрак снова вернулся. Андрей прочитал страх в глазах солдата и спросил:
— Вы боитесь, Френсис?
— Да, — честно ответил тот. Они вошли в холл и направились к лестнице, ведущей вниз, к бывшему Святилищу Великих. — А вы нет?
— Я? — Булдаков и сам задал себе этот вопрос. На удивление, в душе не было ни капли страха. — Нет, Френсис. Знаете, нет. Я уже не понимаю, где я, а где мир…
Тот странно посмотрел на Андрея, но промолчал. Булдаков мысленно улыбнулся. Им действительно овладело удивительное спокойствие. Даже переживания о гибели людей отошли на второй план.
«Нравственный хамелеон», — обозвал он себя, прекрасно понимая, от чего пришёл такой покой. Они спустились по лестнице. Автоматика открыла двери, и Андрей вслед за Френсисом и вторым солдатом вошли в Святилище.
В пещере находилось пять человек. Среди прочих Булдаков заметил Сашу и полковника Штрея.
— Мы уже думали посылать за тобой, — произнёс друг.
— Спасибо. Ну, что, в путь? А то уже солнце начинает мигать. Наверное, прощается…
— Да, пожалуй.
— Лейтенант, Ларс, — просил Карл, — заряды установлены?
— Так точно, сэр, — ответил Френсис. — Подрыв произойдёт через… — он глянул на часы, — пятьдесят две минуты и пятнадцать секунд.
— Словно в этом есть смысл, — сказал Андрей.
— Действуем по инструкции, — ответил Штрей. — Возможно всё.
— Вы действительно думаете, что этот мир восстановится?
— Я ничего не думаю. В капсулу, советник, — нарочито официально сказал Штрей.
Андрей встал на площадку. Пройдёт всего немного времени, и уже ни один землянин не попадёт в этот мир. Даже естественный проход закроется навсегда. На мгновение внезапно пришедшая мысль напугала его: «А что, если, действительно, сейчас проход захлопнется…»
Не успел он подумать, как оказался на вершине горы. Андрей с удивлением озирался по сторонам: неужели его забросило не туда?!
— Ничего страшного не произошло, — прозвучал знакомый голос сзади. Булдаков обернулся. — Прости, у меня не было времени, пришлось в самый последний момент действовать. Мне пришлось поймать тебя в момент перехода и растянуть это мгновение в бесконечное количество раз, поэтому, сколько бы мы здесь не говорили, никто этого не заметит.
— Что тебе нужно от меня, Эра? — настороженно спросил Андрей. Он чувствовал дискомфорт: слишком всё неожиданно произошло. Впрочем, он уже начал успокаиваться.
— Разрушающийся мир также опасен для меня, как и для вас всех.
— И я нужен как транспорт?
— Это наша проблема. Мы не можем переходить, не будучи в теле. Разумеется, это тоже информация, но она вторичная. Вы такую называете материей.
— Как же ты прыгала из мира в мир до этого?
— Таким же способом. Когда вы уходили из мира в прошлый раз, вы видели проекцию меня, но я на самом деле была в сфере. Обман зрения. Вы не заметили, что я двигалась с той же скоростью, в то время, как весь остальной мир вы видели, словно в замедленной съёмке.
— Да, припоминаю…
— В этот момент, я слегка нарушила правила мира Фэви. На маленькие хитрости у меня всё-таки хватает сил (как сейчас). Обратно вернулась тем же путём, только мой симбионт не знал об этом. Как думаешь, чтобы он ответил, если бы в голове появился голос? — опережая вопрос, ответила Эра.
— И то верно, — улыбнулся Андрей. — Но ведь и сейчас ты могла просто тихо и незаметно пройти вместе со мной и не тратить уйму энергии, ведь, я так понимаю, для тебя этот визит обошёлся дорого.
— Точно, хотя не намного больше, чем если бы я «прошла» тихо.
— А раз так, то… — подвёл он.
— …то мне нужно тебе кое-что сказать. Точнее предупредить, — добавила Эра. — Как ты думаешь, зачем Фэви тратил столько сил на Дину?
— Дина? — тупо переспросил Андрей.
— Ты думал об этом?
— Да, но не пришёл ни к чему определённому, — ответил Андрей. Он уже начал беспокоиться. — Неужели Фрэнк был прав?
— Прав, — твёрдо сказала Эра. — Это бомба замедленно действия — так задумал Фэви. Страховка на случай провала.
— Почему ты не сказала раньше?
— Я узнала лишь несколько часов назад. Мне пришлось опуститься на самые глубокие информационные слои, где не установлена никакая логика мира. К самой её сердцевине. Там я считала всю память мира, считала и замысел Фэви.
