глазное яблоко – 1000 долларов, твердая оболочка мозга – 300 за квадратный см., почка – 10–14 тыс., печень – 15–20 тыс., селезенка – 1800 тыс. За рубежом эти суммы выплачиваются родственникам умерших, а если договор заключен с еще живым человеком, ставка вырастает в 1,5–2 раза.
Другая проблема дальневосточных танатологов – домогательства правоохранительных органов. Правда, на требования помощника райпрокурора Галины Миланиной предъявить документы, разрешающие «ВКВ» торговлю внутренними органами, Веденяпин, по ее словам, ответил, что «не нуждается ни в каких разрешениях, поскольку любой судмедэксперт вправе делать с трупом все что угодно». Миланина посетовала, что «нет ни одной статьи в УК, под которую подпадала бы эта деятельность». Веденяпин ссылается на то, что в совминовском перечне товаров, запрещенных к вывозу и продаже за границу, нет ни слова о костях, мозгах и глазных яблоках. Он также подтвердил, что предприятие намерено торговать с несколькими зарубежными фирмами, но с какими – коммерческая тайна.
Изъятие органов производится в советской медицине согласно постановлению СНК СССР от 15 сентября 1937 г., в инструкции к которому сказано, что на изъятие органов «у трупов людей, умерших в лечебных заведениях, а также доставленных в морг, предварительного разрешения родственников умершего не требуется».
АНДРЕЙ МИРМОВИЧ
Послесловие к материалу из необольшевистской газеты «Коммерсантъ». Распродажа сокровищ России – давняя традиция комиссаров. Распродали практически все. Недавно выяснилось, у нас и «золотого запаса» как такового нету. Начинается торговля человеческими органами, пока еще извлеченными из наших отечественных трупов. Потом дело дойдет и до живых. Все очень просто. Это рынок. А на международном рынке самое дешевое сырье – русское, самая дешевая рабочая сила – русская, самая дешевая кровь и внутренние органы – тоже русские. Пенять не на кого, мы сами себя так оценили. Сырье и ресурсы на исходе. Рабочие руки, наши с вами руки, тоже скоро будут ненужными – подписываются все новые и новые контракты о завозке рабсилы из всяких вьетнамов, китаев и т. д. Земли наши «возвращают» их «старым подлинным владельцам»: японцам, финнам, эстонцам, крымским татарам и так далее. Так что и земли в ближайшем будущем, похоже, у русского человека не останется – негде будет закопать его бренные останки. Вот и придется более расторопным да смышленым порезать этого безземельного, никому не нужного человека русского на куски и кусочки, на члены и органы, да распродать нуждающимся. Пока спрос есть. А придет пора кредиты с нас высчитывать да проценты по ним, так и забесплатно возьмут – все морги переворошат, из всех кладбищ косточки повынают да на муку и перемелют – все польза «мировому сообществу». А нам уж без разницы.
Художник С. Бобров
Мы публикуем фрагменты из фантастического детектива «Западня». Эти главы не вошли в книгу, они были выброшены внутренней цензурой. Сейчас мы имеем возможность предложить их Вашему вниманию.
Художник Леонид Швецов
Память раскатистым валом ударила в голову – он даже покачнулся, чуть не сдвинулся с места, будто удар этот был материальным, весомым. Точно так его ударило тогда-ударило первым шквалом пламени. Спас скафандр. Но вторым шквалом его сшибло с ног, завертело, закрутило, словно в водовороте. Он не сразу сообразил, что это Неживые! Никто иной и не мог бы действовать с такой решимостью и жестокостью, только они! Он успел выхватить аннигилятор за шлюзовой мачтой, когда его перестало вертеть и крутить – первым же залпом сжег ближайшего Неживого, лишь капелька расплавленной брони стекла на мёталлопластиковую обшивку космокрейсера. Но трое других не остановились, они летели на него мертвыми, запрограммированными убийцами, даже не отдавая себе отчета в том, что вершат. У Гуна перехватило горло. Он скосил глазодин из непосвященных валялся в обмороке, разбросав руки, другой вжимался в обшивку, будто надеялся протиснуться сквозь нее. Слизняки! Жалкие твари! И чего ради он связался с ними! Черная злоба переполняла его, рвалась наружу.
– Остановись!!! – проскрежетал кто-то невидимый сверху.
Гун не сразу понял, что это телепатемма. Он лишь встряхнул головой. И сжег еще двоих убийц. Третий выбил у него из руки аннигилятор. И бронированным кулаком ударил в челюсть. Опять спас скафандр, точнее ридороиридиевый шлем – без него лететь бы Гуновой голове в темноте Пространства крохотным ребристым астероидом!
Он рухнул на спину, ударился затылком. Сверху, из мрака беззвездного неба, спускались три космокара с гипнолокаторами. С такими штуковинами шутки были плохи – через две-три минуты их работы сгорали любые, даже самые надежные экраны. Но Гун не собирался превращаться в безвольную скотину. Он бросился к люку. И снова его сбил с ног Неживой – на этот раз он ударил в грудь. Ствол огнемета, нацеленный на Гуна, стал подниматься. Нет! Они не имеют права его убивать! Никто не мог дать такой команды Неживому! Бред! Наваждение! Гун вскочил на ноги… он понимал, что все равно не успеет, но надо же было что-то делать!
– Остановись!!! – прогрохотало еще раз.
– Нет! – процедил Гун.
Все уместилось в долю секунды. В ту же долю уместилось и вовсе необъяснимое – один из непосвященный, тот, что лежал, будто дохлая личинка кабарза, извернулся, подпрыгнул и ударил ногой в ствол огнемета. Неживой не пошевельнулся, не дрогнул – да только шквал пламени пронесся чуть левее, почти не задевая Гуна. И секундной передышки хватило, настало время ответного удара. Гун знал слабые места Неживых – его окостеневшие, окаменевшие пальцы вошли точно под нижний раковинообразный створ шлема и погрузились в липкую студенистую мякоть, мозг Неживых был на редкость беззащитен, создатели не слишком заботились о сохранности бронированных титанов, да и мало кто мог приблизиться к ним на расстояние вытянутой руки, это было за пределами возможностей живых и Нерожденных.
Гуна отбросило словно взрывной волной. Он не почувствовал толчка, столь тот был внезапен и силен. И только руку пронзило острой болью. Но еще не коснувшись телом обшивки крейсера, он увидал, как рухнул замертво Неживой, забился в агонии, конвульсивно сжимая и разжимая огромные лапы, вздрагивая поочередно всеми четырьмя суставчатыми телескопическими ногами, извергая из прорези пасти искусственную пенистую кровь.
– Остановись, безумец!
– Нет!!! – завопил Гун, стервенея. – Нет!!!
Он бросился было к непосвященному. Но застыл на месте. То ли гипнолокаторы начали действовать, то ли еще что случилось… Он увидел, как из разодранного примитивного скафандра непосвященного вытекает розоватой массой его плоть. Это было гадкое зрелище,
