Самым странным в ней было то, что она совсем не выглядела необычно. Комната и все то, что в ней находилось, казались так хорошо спроектированы, так удачно гармонировали друг с другом, что, как я почувствовал, в этом и заключалась единственная необычность. Но я это понял только тогда, когда начал изучать окружающие меня предметы. Все оказалось настолько необычным и по материалу, и по конструкции, и по форме, что я затруднился объяснить, почему же все-таки общее впечатление не доходило до грани фантастического. Это сильно озадачило меня, но не мог же я, в самом деле, по собственной воле изменить свое впечатление!.. Все в комнате было приятно для глаза, все выглядело уютно и во всем чувствовалась умеренная роскошь. Я только было начал подмечать детали, например, то, что материя, обтягивающая мебель, имела тот же внутренний блеск, как и одежда Морбиуса, когда в комнату вернулся хозяин. За ним следовал робот. Он нес в одной из своих коротких металлических рук поднос с графином и бокалами для вина. Робот поставил поднос на невысокий столик возле дивана, где сидели Адамс и Фарман, а затем без какого-либо слова или знака со стороны Морбиуса повернулся к двери и вышел.
Морбиус взял графин, похожий на массивный сверкающий кристалл хрусталя, наполненный жидкостью бледно-желтого цвета, и обратился к нам.
— Джентльмены, — сказал он, — это вино я приготовил из одного любопытного местного фрукта, похожего на виноград, но больше относящегося к древесным, чем к ползучим растениям.
Он вынул пробку и стал наполнять бокалы.
— Первые мои опыты не были вполне удачными, но последние несколько лет мне везет больше.
Каждому из нас он вручил бокал, но не дотронулся до своего.
— Даже букет, как я надеюсь, вы найдете превосходным, — продолжал он.
Я было поднес напиток ко рту, когда перехватил взгляд Адамса: ни он, ни Фарман не подняли своих бокалов.
Адамс взглянул на Морбиуса и сказал:
— А вы, доктор Морбиус, разве не присоединитесь к нам? — Он произнес это самым обычным тоном.
— Ну, конечно! — подтвердил Морбиус и взял бокал. Я снова заметил мимолетное дрожание уголков его губ.
— Ваше здоровье, джентльмены! — сказал он и выпил вино.
Адамс и Фарман выпили свои бокалы большими глотками, но я после первого же глотка стал пить медленнее. Вино было поистине превосходным. Сначала оно показалось мне похожим на превращенный в эфир Хиршайнер самого высшего качества, но потом я почувствовал, что и по цвету, и по изысканности вкуса ни одна земная лоза не может даже надеяться на какое-то сравнение.
— Что вы скажете, джентльмены? — опросил Морбиус.
— Очень хорошее вино, — ответил Адамс.
— Превосходно! — воскликнул Фарман. — Превосходно!
Я сказал им, что у них вкуса не больше, чем у марсиан, и изложил Морбиусу свое мнение о вине во всех подробностях.
Мне показалось, что Адамс недоволен моим внезапным словоизлиянием, но все-таки продолжал говорить. Морбиус интересовал меня с профессиональной точки зрения, и я хотел увидеть его реакцию на похвалу хотя бы в отношении такого незначительного предмета, как вино. Случилось то, чего я и ожидал, но даже слишком, до того, что чем дольше он ее выслушивал, тем больше ему это нравилось. Он начал описывать мне весь процесс приготовления вина, и я опять заметил, что Адамс, хотя и сохранял свое обычное спокойствие, был явно рассержен, а Фарман все заметнее раздражался.
Морбиус, должно быть, тоже почувствовал это, потому что вдруг прервал свои объяснения и вежливо, но довольно сардонически извинился, попросив разрешения снова покинуть нас на несколько минут. На этот раз он пошел позаботиться о завтраке.
Едва за ним закрылась дверь, как Фарман набросился на Адамса. Он нахмурил свои белесые брови и понизил голос.
— В чем дело? — спросил он. — Что мы — в коктейль-холле? Или выполняем данное нам поручение?
— Ладно, Джерри, — ответил Адамс. — Успокойтесь.
Но Фарман был слишком раздражен, чтобы молчать.
— Я не понимаю, — продолжал он. — Мы получили задание выяснить, что случилось с экипажем «Беллерофонта», но этот Морбиус еще до того, как мы спустились, радирует нам, чтобы мы сюда вообще не являлись. Мы здесь, видите ли, не нужны! Наконец, он заявляет, что нам может быть весьма плохо, если мы сядем. Как бы то ни было, мы садимся. Он не изволит встречать нас, а посылает за нами этого отвратительного механического человека на отвратительной железной колымаге. Что же дальше? Может быть, мы наконец выясним, то, что нам нужно? Отнюдь нет! Мы сидим, пьем его отвратительное вино и говорим: «Да, сэр», «Нет, сэр», в то время, как док еще и льстит ему…
— Довольно, лейтенант! — Теперь уже Адамс вышел из терпения.
Он посмотрел на Фармана жестким, холодным взглядом.
— Все-таки я командор и командую этой экспедицией. Если вам что-то не нравится, то вы можете, когда вернетесь, изложить это по форме «Г-3». А пока вы будете делать то, что я прикажу. Вы не зададите Морбиусу ни одного вопроса. Это буду делать я. Когда сочту нужным.
Он перевел холодный взгляд на меня.
— Это касается и вас, доктор.
Я молча кивнул, а Фарман натянуто пробормотал:
— Слушаюсь, командор.
После этого Адамс несколько смягчился.
— Мне хотелось бы, чтобы он сам сделал первый шаг — начал Адамс, но не успел закончить, потому, что открылась дверь и опять появился Морбиус. Он подошел к нам своей широкой легкой походкой, внимательно изучая нас взглядом, и с улыбкой сказал:
— Робби сообщил мне, джентльмены, что завтрак готов…
3
Мы завтракали за массивным столом в углу, наполовину отделенном от остальной комнаты перегородкой из полупрозрачного пластмассового кирпича. Кушанья, как и вино, оказались превосходными и отличались от всего, что я когда-либо пробовал. Но, право же, я не обратил на свои вкусовые ощущения того внимания, какого они, быть может, заслуживали. Слишком уж я был поглощен сознанием необычности всего того, что со мной случилось: прежде всего, самим пребыванием на Олтэе-4 и присутствием в этом странном доме, высеченном в скале. Я удивлялся этому необыкновенному человеку — Морбиусу и в то же время, делая вид, будто внимательно слушаю тот бессодержательный разговор, который он вел с Адамсом, пытался угадать, откуда здесь взялись хрустальные бокалы и фарфор. Я никак не мог привыкнуть к мысли, что вся эта превосходная пища подана нам машиной, которая вдобавок ко всему ее, по-видимому, и приготовила…
Именно разговор о механизме робота и вывел меня из этого состояния, когда до моего сознания дошли слова Адамса:
— Вы хотите сказать, доктор Морбиус, что вся эта еда синтетическая и приготовлена этим ро… э-э… Робби?
