Именно разговор о механизме робота и вывел меня из этого состояния, когда до моего сознания дошли слова Адамса:
— Вы хотите сказать, доктор Морбиус, что вся эта еда синтетическая и приготовлена этим ро… э-э… Робби?
Рот Морбиуса снова дрогнул, и теперь я уже был твердо уверен, что он пытается подавить высокомерную улыбку.
— Да, конечно, — ответил он. — Он имеет — как бы это выразить — конструктивно заданную способность производить путем синтеза всевозможные вещества.
Внезапно он оборвал разговор и поглядел туда, где, словно безмолвный дворецкий, стоял робот.
— Робби, подойди сюда, — сказал он, и механизм тотчас повиновался, сделав к нам три тяжелых шага. Он остановился возле стула хозяина. Морбиус обернулся и похлопал его по металлическому корпусу там, где у человека находился бы живот.
— Вот здесь, внизу, — сказал он, — у него расположена миниатюрная, но превосходно работающая химическая лаборатория. Если заложить образец любого сложного вещества в этот паз, — его палец указал на отверстие в груди механизма, — то лаборатории задается работа по анализу. Причем, практически она заканчивается в момент введения образца, и Робби может вырабатывать идентичную структуру…
Он сделал паузу, снисходительно давая нам возможность прочувствовать всю необычность своего сообщения. Потом добавил:
— Кстати, в любом количестве. Если требуемый объем вещества сравнительно мал, он может завершить работу внутри корпуса. Если же нужный объем велик, он использует мастерскую, которую я для него приспособил. — и Морбиус снова повернулся к нам, бросив через плечо:
— Все, Робби.
Робот зашагал на свое место.
— Ха! — сказал Фарман. — Одним словом, Мечта Ученого! — Он скептически, неприятно улыбался. — Или даже Восторг Домашней Хозяйки!
— Кроме того, — усмехнулся Морбиус, — Мастер На Все Руки, — казалось, он забавлялся недоверием Фармана. — К тому же добавьте самоотверженность и беспрекословное повиновение, соединенные с феноменальной силой… А вам, — он опять усмехнулся, — вам не хотелось бы иметь такого Робби?
— Вы говорите, феноменальной силой? — спросил Адамс.
— Да, да! — настойчиво подтвердил Морбиус. — Не кажется ли вам, что такой прибор весьма полезен?
— Возможно, — ответил Адамс, — хотя при известных обстоятельствах он может стать опасным.
— Опасным? — Морбиус испытующе посмотрел на него, удивленно подняв брови.
— Предположим, — продолжал Адамс, — что контроль над ним оказался бы в руках скверного человека. — Тон Адамса становился как будто все более безразличным.
Морбиус засмеялся:
— Надеюсь, командор, вы не предназначаете мне наскучившую всем роль Безумного Ученого? — Он снова засмеялся, и теперь мне не понравился его смех.
— Но даже если бы я и стал им, Робби никогда бы не смог сделаться опасным, — он многозначительно взглянул на Адамса, — для людей!
— Почему же? — спросил Адамс. — Ведь он точно выполняет приказы.
— Разрешите мне продемонстрировать, командор, — сказал Морбиус, видимо, теряя терпение. — Робби, открой-ка окно!
Металлическая фигура тяжело проковыляла мимо нас к одному из окон, нажала кнопку в раме, и стекло опустилось в подоконник.
— Теперь подойди сюда, — продолжал Морбиус и, когда робот встал около его стула, обратился к Адамсу:
— Будьте добры дать мне этот пистолет, который так грозно выглядит.
Адамс немедленно вынул из кобуры свой пистолет и передал его Морбиусу рукояткой вперед, как передают даме чайную ложечку. Я заметил, что Фарман даже не захотел скрыть движения, демонстративно опустив руку на кобуру своего пистолета.
Морбиус протянул роботу оружие Адамса, и из металлической руки механизма выскользнул захват, похожий на клешню, которого я раньше не замечал. Зажим крепко схватил пистолет.
— Целься туда, — оказал Морбиус, — вон в тот сук справа. — Он указал на дерево за окном, протянувшее в сторону тонкую ветку.
Робот поднял пистолет. Почему-то после этого движения он гораздо больше походил на человека.
— Стреляй! — приказал Морбиус.
Раздался сухой треск, сверкнул язычок голубого пламени, как это всегда бывает при выстреле из пистолета «Д-Р». Ветки больше не было. Для такой далекой дистанции это был очень искусный выстрел, который мог бы повторить только первоклассный стрелок.
— Итак, ты уже понял назначение оружия? — спросил Морбиус.
— Да, — послышался бесстрастный голос автомата.
— А теперь целься в командора Адамса, — приказал Морбиус.
— Что за… — Фарман вскочил и наполовину вытащил свой пистолет. Но Адамс сделал ему знак сесть. Взгляд командора был устремлен на робота.
Металлическая рука подняла оружие. Дуло пистолета было направлено прямо в грудь Адамса. Моя рука тоже инстинктивно потянулась к кобуре и нащупала рукоятку пистолета.
— Стреляй же, Робби! — сказал Морбиус. Он пристально смотрел на Адамса, на лице которого не дрогнул ни один мускул.
Странный звук — что-то вроде жалобного вибрирующего воя — раздался из робота. За жалюзи его шлема бешено замелькали огоньки, не складываясь ни в какой определенный рисунок. Может быть, это было только плодом моей фантазии, но мне показалось, что робот весь дрожит. Пистолет был все так же нацелен на Адамса, но клешня никак не могла нажать курок.
— Отставить! — приказал Морбиус, и странное волнение робота немедленно прекратилось. Он опустил свою металлическую руку. Морбиус вынул пистолет из его клешни, положил на стол и пододвинул к Адамсу.
— Вот видите, — сказал он, — робот просто не мог выполнить такой приказ. В него вмонтировано разумное устройство, удерживающее механизм от действий, которыми он мог бы причинить кому-либо зло.
Адамс взял свой пистолет и сунул его в кобуру. Фарман сделал то же самое. Казалось, что напряженность сопровождавшая предыдущую сцену, должна была уменьшиться, но этого почему-то не произошло. Адамс был просто взбешен! И хотя выражение его лица совершенно не изменилось, я знал своего командора достаточно долго, чтобы почувствовать его состояние.
— Все это очень интересно, доктор Морбиус, — сказал он. Голос его звучал холодно и отрывисто. — Но пора поговорить о деле. Прежде всего я хотел бы побеседовать с другими членами вашей экспедиции, а потом..
Он внезапно замолк, пристально глядя на Морбиуса. Тот ничего не отвечал, но лицо его было достаточно выразительным. Он явно страдал, и я впервые почувствовал его человечность. Он побледнел и казался постаревшим на десять лет.
— Ну вот, мы и дошли до этого, — медленно произнес он. — Уверен, командор, что мое поведение показалось вам странным. Может быть, даже необъяснимым. Но тот печальный ответ, который я должен вам дать, является также и объяснением моего предупреждения не садиться на эту планету.
