— И ваше святейшество полагает, что это видение, миф про Атлантиду и нынешняя возня американской армии в Антарктике… имеют что-то общее?
— Да.
Серена попыталась скрыть скептицизм, однако любой из элементов этой формулы вызывал у нее чувство недоверия.
— Понятно.
— Боюсь, ничего вам не понятно, — вздохнул папа. — Вот, взгляните. — Он взял со стола еще один скрученный свиток пергамента. — Как мы полагаем, это одна из карт, которой пользовался адмирал Рейс. Ее, наверное, правильнее бы именовать с больших букв. Та Самая Карта.
Серена медленно протянула руку за свитком. Стоило только прикоснуться к древнему пергаменту, как по нервам прокатилась волна возбуждения и предчувствия.
— На карте начертано имя «Сончис», — сказал папа. — Однако остальные надписи восходят к доминойской эпохе.
Она закусила губу:
— Мне понадобится несколько недель…
— О, я надеялся, что вы займетесь ее расшифровкой по пути в Антарктику, — небрежно бросил папа. — Самолет уже заправляется.
— В Антарктику? — не веря своим ушам, переспросила Серена. — Ваше святейшество! Вы же сами говорили, что город погребен под двумя милями льда! С таким же успехом он мог быть на Марсе.
— И все же американцы его нашли, — возразил понтифик. — А теперь вам предстоит найти этих американцев. Пока не поздно. — Папа развел руки в стороны и положил ладони на красочные глобусы, стоявшие справа и слева от его кресла. — Их в 1648 году изготовил голландский мастер-картограф по имени Биллем Блау. Справа от меня земной глобус, а слева — небесная сфера. В свое время они тоже, как ныне принято говорить, отражали собой «современный мир». Увы, отражение это оказалось совершенно искаженным, как в части нашей планеты, так и небес. Да взгляните сами: Калифорния, к примеру, показана островом.
Серена кивнула, с интересом разглядывая изображенных на глобусах морских чудовищ.
— Да, ваше святейшество, я знакома с работами Блау.
— Все, что казалось истинным, обернулось ложью, — продолжал он. — Если угодно, своего рода предупреждение: дескать, картина мира, какой мы видим ее сейчас, точно так же может оказаться неверной через несколько столетий. Или несколько дней.
— Несколько дней? — изумилась Серена. — Вашему пророчеству суждено вот-вот сбыться, а вы даже не уведомили Церковь?!
— Тут, сестра Сергетти, слишком много религиозных, политических и военных осложнений, — ответил папа, упорно продолжая обращаться к ней как к монахине, члену церковной семьи, а не посторонней мирянке. — Только представьте тот день, когда Землю захлестнет анархия, потому что человечество отринуло иудейско-христианскую традицию.
— Мне уже приходилось размышлять над таким вопросом, ваше святейшество, а потому могу сообщить, что день этот давно уже наступил за оградами Ватикана.
В кабинете на минуту воцарилась неловкая тишина. Наконец понтифик кашлянул и сказал:
— Вы когда-нибудь задумывались, почему решили выбрать себе столь закрытую и суррогатную семью, как Церковь?
Серена замерла. Вот тема, к которой она всегда боялась прикоснуться. Правда в том, что, несмотря на внешнее, декларируемое неприятие, она по-прежнему верила, что Церковь-то и составляет надежду человечества, будучи единственным общественным институтом, не позволяющим миру выйти из-под морального контроля.
— Возможно, в роли монахини вы чувствовали себя ближе к Богу, — предположил папа. — Вы, вероятно, отчаянно нуждались в абсолютно точном и категорическом ответе на вопрос: «Может ли Он меня принять?»
Понтифик так близко подошел к истине, что Серена с трудом удерживалась, чтобы не выскочить из комнаты, ища убежища в каком-либо темном уголке.
— Не добрыми поступками моими, а исключительно милосердием Божьим, через искупление людских грехов смертью Его Сына, спасена моя бессмертная душа, ваше святейшество.
— Именно к этому я и веду, — кивнул папа. — Что еще вы хотели бы добавить?
Внутренняя опустошенность колола тупой иглой. У Серены не было других ответов для папы, однако ей все равно хотелось что-то сказать. Хоть что-нибудь.
— Моя ссылка в Антарктику ради публичного разоблачения американских махинаций никак не…
— …не сделает вас достойной имени Матери-Земли? — Папа по-отечески тепло взглянул на девушку. — Итак, сестра Сергетти, я хочу, чтобы вы отправились на «последний дикий край света» и нашли Бога… вдали от всей этой суеты. — Он махнул рукой в сторону книжных стеллажей, карт и образчиков изящного искусства. — Только вы — и Творец Вселенной… И доктор Йитс.
4
Через двадцать три дня после открытия
Ледовая станция «Орион»
Командный пункт станции «Орион», размешенный в довольно жалком сборном модуле с исключительно низким потолком, был под завязку забит персоналом и экранами мониторов, от мерцания которых кружилась голова. Впрочем, в глазах генерал-майора Гриффина Йитса данный командный пункт олицетворял собой триумф военной логистики и американских ВВС в целом, чей титанический гений за какие-то три недели возвел этот монумент в сердце наиболее враждебной человеку местности на Земле.
— Тридцать секунд, генерал Йитс, — голосом полковника О'Делла сообщил из полумрака коренастый силуэт.
На главном мониторе мерцала Антарктида. Ледовый континент, подсвеченный голубоватым фосфорическим сиянием, из космоса казался огромным островом, впечатанным в воды Мирового океана. Планетарный пупок.
Йитс задумчиво разглядывал изображение. Ему уже приходилось видеть эту картинку, только очень давно, да еще и через иллюминатор «Аполлона», когда корабль огибал Южное полушарие. Похоже, на свете встречаются вещи, которые никогда не меняются. Есть от чего прийти в благоговейный трепет.
— Пятнадцать секунд до выхода на расчетную точку, сэр, — доложил О'Делл.
На мгновение картинку заволокло туманом. Затем изображение прояснилось, и глазам открылось колоссальное облако, напоминавшее паука, по часовой стрелке крутящегося над Антарктидой. Йитс насчитал двенадцать ног — «перламутровых нитей», фронтов низкого давления, свойственных этому региону.
— Однако, — покачал головой генерал. — Параметры?
— Похоже на четыре отдельных шторма, сливающихся вместе, — сказал О'Делл, считывая информацию с монитора. — Шириной почти четыре тысячи миль. Хватит, чтобы закрыть всю территорию Штатов.
Йитс кивнул:
— Еще раз расчистить полосу.
В комнате воцарилась тишина, прерываемая только тихим попискиванием электроники на фоне мягкого гудения вентиляторов. Боковым зрением генерал уловил на себе встревоженные взгляды подчиненных.
