– А как же “Петр Столбняков в разгар цветущей природы”? “Накопил и машину купил” как же? Что же, дед, частушки эти господь бог на камушке расписал? - под гул повального хохота спросил наверху чей-то задорный голос.
Старик не нашелся что ответить, смутился и затих.
Получив в свое распоряжение новый язык, марсианин не упускал случая для тренировок в разговоре и шлифовки оттенков произношения. Невидимым образом он участвовал в спорах, принимая то одну, то другую сторону, и иногда точка зрения, в итоге получавшая господство на валуне, внутри валуна оказывалась разгромленной начисто.
Войдя в полемический азарт, марсианин стучал в потолок.
– Эй, наверху, что вы там мелете! Да ведь фракции космических лучей…
Потом марсианин спохватывался, вспоминал об особенностях своего положения и кончал спор в спокойных тонах, сам для себя.
Если всем надоедали разговоры, то кто-нибудь заводил песню, рвущуюся в дремлющие леса удалыми раскатами или медленно уплывающую в темноту леса. Марсианин не отставал и тут.
На пыльных тропинках Далеких планет Останутся наши следы, - подтягивал он, и легкая грусть вкрадывалась в марсианское сердце.
…Все это осталось позади - и диспуты и хоровые пения.
Теперь вот - молодые березки, жухлые пеньки, влажный воздух да вопрос “на каком языке думаю?”. Отдыхая на пеньке, марсианин искал ответа, но так и не разобрался во всей этой чехарде загаданных для разгадки мыслей, слов, стилистических оборотов. Да и не все ли равно в конце концов на каком? Он твердо знал, что при случае легко объяснится с первым встречным, ну, а дальше - дальше видно будет.
И марсианин решительно зашагал вперед, через овраги и холмы, туда, где не ищи березок, травяной росы и воздух, наверное, не так свеж, но зато вздымаются каменные громады, ревет плотный поток автомобилей и светофор мигает ярче звезд цервой величины.
“В большой город!” - и ноги марсианина то пружинили на податливых мхах, то легко возносили тело его над положенными, как шлагбаум, стволами, дрогнувшими в бурю.
Постовой Платков заканчивал вахту в хорошем настроении.
Сменщик должен был вот-вот объявиться, а пи одного происшествия. Ни наездов, ни смятых буферов - порядок! В левом кармане гимнастерки приятно оттопыривается стопка копий штрафных квитанций - не стыдно и в отделении показаться. Учи-учи этих растяп-пешеходов, а все зря. Лезут, неумелые, на рожон. И Платков косил глаза то на оттопыренный нагрудный кармашек, то на антиударные часы - именной подарок за четкость и дисциплинированность. Да, все верно, еще десять-пятнадцать минут - и по домам. Прощайте, лихачи-таксисты, и, дорогой светофор, тоже прощай!
Постовой оторвал взгляд от дареного циферблата и рассеянно пocмотрел вниз, на магистраль. Посмотрел и - зажмурился. Господи, наваждение, такого и быть не может. Метрах в тридцати от постовой будки, там, где два бешеных потока лимузинов смешивались в один кипящий, изрыгающий вулканные газы клубок, какой-то пешеход силился прорваться на другую сторону улицы.
– Эх ты, деревня гужевая! - сквозь стиснутые зубы процедил Платков. Он привстал с сиденья, да так и застыл, впившись в картину, скорая развязка которой не вызывала никаких сомнений.
– Ну сейчас! Ах, пронесло! Ну! И-их! - страшным голосом комментировал события постовой. Любая мера все равно уже не могла бы отодвинуть драматического финала.
Водители транспорта тоже находились во власти неизбежных законов двустороннего скоростного равнения: уж лучше давить одного, чем лихорадочным торможением пускать иод откос всю газующую по четырем рядам шоферскую братию. Водители, бледнея, проносились мимо зазевавшегося смертника, но - странное дело - сам попавший в беду человек, казалось, и в ус не дул перед лицом неминуемой гибели. Почерк его походки оставался безупречным. Легкая, танцующая ритмика движений нарушителя сразу бросалась в глаза постового, и тот понял, что перед ним не пьяница, не деревня гужевая, а пешеход редкостно высокого класса, легенда постовых.
Шоферам же со стокилометровых скоростей было не до тонкостей смертельной пантомимы - лишь бы пронесло! Они так и не поняли, что их волнения напрасны. Точными, словно заученными движениями пешеход небрежно уклонялся от летящих прямо на него тонных махин - и ничего! - метр за метром приближался к заветному тротуару. А через один зазевавшийся лимузин он просто-напросто перемахнул, будто и не лимузин это вовсе, а так, учебное пособие, и тут же рядом промелькнуло еще одно искаженное лицо таксиста.
Тут уж оцепенение, застудившее профессиональные деист иия Платкова, вдруг как рукой сняло. Не мешкая, врубил он сигнал красного цвета. Не для спасения, а так, по инерции; чудесный незнакомец сам по себе стоял уже на краю дальнего тротуара и счастливой улыбкой провожал уносящиеся по проспекту экипажи.
Будто ветром перенесло - стоял через секунду Платков па той стороне в полуметре от нарушителя. Радостно дыша, он вцитывал в себя каждую черточку, каждую отметину прохожего, готовясь обнять его как друга, без вести пропавшего да вдруг воскресшего из мертвых. Все-таки обнять случайного человека он не решился, а только крепко пожал руку.
Незнакомец же гнул свое - смотрел недоуменно, мол, что за недоразумение?
– Вы… вы чемпион! - вырвалось у постового.
– Чемпион? - не понял прохожий.
– Ну, как бы это выразить…- постовой и сам чувствовал, что данный термин не охватывает всего случившегося.
– А-а! - Он, кажется, понял состояние свидетеля происшествия. - Ну, что вы, чемпион. У нас это забава для подрастающего поколения.
– У вас? - спросил постовой, представив проезжую часть, кишащую хлопотным поколением. - В каких же краях?
– В иных мирах, - засмеялся неизвестный, испытующе глядя в лицо постового, и, подумав, добавил: - на Марсе.
– Секрет, значит, - понимающе улыбнулся Платков.и тут увидел сменщика. Пожав на прощанье руки, они пошли в разные стороны, влекомые судьбой момента. Постовой - сдавать смену, а марсианин дальше, по течению людских тротуарных потоков.
– Понимаешь, - услышал марсианин за спиной отдаляющийся голос постового, - не происшествие, а сказка…
– Сказка жить помогает, - рассеянно отозвался сменщик.
Марсианин шагал по тротуару вместе со всеми, но все знали, куда они спешат, у него же определенных планов пока не созрело. Присмотреться к окружающему порядку, научиться избегать элементарных ошибок, вроде той, что допустил он только что, - пожалуй, и все.
Скоро он разглядел, что переходят улицу в определенных местах, отчерченных белыми линиями или прорытых под землей. В других же местах на такой риск никто не решался - очевидно, ввиду недостатка физической подготовки. Сам-то он резал автопотоки, как нож масло, - составная часть утренней зарядки любого марсианина. Да и не было у него такой уж первейшей необходимости в злосчастной пробежке через магистраль. Просто захотелось взбодриться, привести нервы в порядок. Но теперь-то он будет начеку. Прежде чем что-либо соВершать, смотреть, как совершают привыкшие ко всему горожане. Как это говорили там, в ложбинке, прежде чем браться за пилу: семь раз отмерь - один отрежь!
