Ознакомительная версия.
— Они все — тупые мещане! Им не понять тонкой души поэта! — кричал Лоуренс Смайли, вливая в себя очередную порцию джина.
— Да где уж им понять! — поддакивали приятели мистера Смайли, тоже творческие личности: мистер Джозеф Чизвик был автором коротких рассказов о тяготах жизни шотландских ловцов мидий, а мистер Невил Кодуэлл сочинял истории о морских путешествиях, хотя сам никогда дальше Ричмонда не выезжал.
— Моя беда в том, что у меня нет возлюбленной! Нет музы, которая дарила бы мне крылья! — надрывался мистер Смайли, нетвердой рукой накладывая себе в тарелку жареных почек. Официантка Пегги, обладательница веселого нрава и пышных форм, подмигнула Лоуренсу, как бы намекая на то, что она не против на одну ночь стать его музой и подарить ему крылья, но автор «Ариэля и Умбриэля» этих маневров не заметил.
— У Данте была его Лаура! — все больше распалялся мистер Смайли. — У Петрарки — его Беатриче!
— Только наоборот, — заметил Невил Кодуэлл, морской путешественник.
— Обмен музами по обоюдному согласию, — прокомментировал Джозеф Чизвик, знаток жизни шотландских ловцов мидий, и зашелся беззвучным хохотом.
— А вообразите, друзья, что было бы, если бы у Данте был его Петрарка! — развил тему Невил.
— А у Лауры — ее Беатриче! — довершил картину Джозеф, и оба приятеля, толкаясь локтями, захохотали в голос.
— А у Шекспира была его Смуглая леди! — не унимался Лоуренс Смайли.
— О, теперь в яблочко, — хором одобрили Невил и Джозеф.
— Вы такие же болваны, как и все вокруг, — вяло пробормотал Лоуренс Смайли, подпирая рукой подбородок. — Я пойду утоплюсь.
— Гляди-ка, травиться уже передумал! — притворно удивился Невил и пригласил Джозефа разделить удивление.
Спустя четверть часа трое приятелей, покачиваясь и спотыкаясь, покинули, наконец, «Сломанное перо», и отправились по домам.
Лоуренс Смайли шел по набережной, продолжая начатую в кабачке обвинительную речь в адрес тупых мещан, как вдруг увидел, что от парапета отделилась какая-то фигура и направилась прямо к нему. При ближайшем рассмотрении фигура оказалось молодой и довольно симпатичной дамой, стройной и смуглолицей.
— Привет труженикам пера! — игривым тоном приветствовала Лоуренса дама, чем тут же поставила его в тупик.
— Д… добрый вечер, — выдавил он наконец. — А вы кто?
— Я? — дама удивилась и даже как будто слегка обиделась. — А разве по мне не видно?
— Нет, — чистосердечно признался Лоуренс.
— Вы там, верно, джин с пивом мешали, в этом вашем «Сломанном пере», — недовольно поморщилась незнакомка. — Ну, так вот, я — Смуглая леди сонетов!
Лоуренс Смайли разинул рот, но так и не смог издать ни звука. Подождав немного, дама раздраженно сказала:
— О, черт! Похоже, я зря утруждалась. Но ты же сам два часа назад ныл, что тебе нужна муза! Мы с Ларой и Бетти бросили жребий — кому идти, и вот мне выпало. А тут такой радушный прием!
Лоуренс непослушными руками ослабил узел шейного платка и, наконец, прохрипел:
— Вы что же — та самая?
— Ну конечно, а какая же еще, — нетерпеливо ответила дама и решительно взяла молодого поэта под руку. — Ну что, пойдем сразу к тебе или погуляем немного, встретим рассвет или что там вам еще нужно, поэтам, для вдохновения? Есть не хочешь? А то я знаю тут место одно неподалеку, открыто всю ночь и кормят вполне прилично. А вот выпивки тебе на сегодня явно хватит. Ну, так что?
Обессилевший Лоуренс, практически повиснув на Смуглой леди сонетов, суконным языком произнес лишь одно слово — «Домой!», и больше не вымолвил ни звука.
По прибытии домой Лоуренс, не снимая верхней одежды, скрючился на диване и перестал подавать признаки жизни. Смуглая леди сонетов еще немного побродила по комнате молодого поэта, заглянула в ящики письменного стола, рассмотрела фотографии на каминной полке, нашла на подоконнике яблоко, с аппетитом съела его и выбросила огрызок в окно. Затем уселась за письменный стол, взяла несколько листов чистой бумаги, обмакнула перо в чернильницу и принялась писать.
Она писала, не отрываясь, до самого рассвета, и в результате исписала мелким почерком пять листов с обеих сторон. Поставив последнюю точку, Смуглая леди сонетов аккуратно завинтила крышку чернильницы, убрала перо, веером выложила исписанные страницы на середине стола и, поцеловав спящего Лоуренса Смайли в лоб, растворилась в воздухе.
От поцелуя Смуглой леди молодой поэт моментально проснулся и вскочил с дивана, причем с удивлением отметил, что никаких последствий вчерашней попойки в «Сломанном пере» не ощущает.
Но где же дама? Он отлично помнил, что пришел сюда не один, а со странной незнакомкой, которая пыталась уверить его в том, что она — призрак той самой Смуглой леди сонетов! Какой бред, однако. Видно, это ему все же примерещилось. Надо бросать пить, да и Джозеф с Невилом плохо на него влияют…
Тут Лоуренс заметил исписанные листки на письменном столе. Он взял их в руки, долго вертел и так, и эдак, и наконец начал читать.
То, что он читал, заставляло его смеяться и плакать; вспоминать все, что с ним было, и одновременно забывать обо всем; чувствовать себя всемогущим божеством и ничтожным клопом; дышать полной грудью и задыхаться; желать покончить со всем прямо здесь и сейчас — и жить вечно. Закончив читать, Лоуренс схватил перо и бумагу, и принялся писать. Он писал, прерываясь лишь на еду и сон, один месяц, три недели и два дня. Его приятели Джозеф и Невил, скучая в «Сломанном пере», уже решили, что их неуравновешенный друг на самом деле утопился в мутных водах Темзы, как и обещал, но вскоре они увидели рецензии в газете «Таймс», а потом и в газете «Гардиан». Там критики на все лады хвалили третий сборник стихов мистера Лоуренса Смайли со скромным названием «Венок сонетов». Отмечалась свежесть и новизна поэтического слога, яркость и оригинальность метафор, стилистическая отточенность и ясность мысли. Самому мистеру Смайли предрекалось большое будущее на небосклоне современной поэзии, и выражалась надежда, что ранние, неудачные опыты автора навсегда канули в прошлое.
А вскоре и сам мистер Смайли появился в «Сломанном пере», чтобы отпраздновать с приятелями — на сей раз успех, а не провал. Но сколько бы джина ни выпивал с того дня Лоуренс Смайли, он никогда не пьянел, и никому никогда не рассказывал о той странной встрече на набережной реки Темзы.
Герцог Первый и Герцог Второй
Дженнифер Хэрроу выбрала день своего двенадцатилетия для того, чтобы сообщить маме важную новость — ей стал являться призрак Герцога.
Ознакомительная версия.
