Огневик умел с ним беседовать. Попробую и я. Неудобно обращаться в пустоту. В ничто. А телефон? Радио? Только пластмассовый или металлический прибор. Канал для передачи информации. Кому-то куда-то. Ах, проклятое вековое суеверие! Мы запамятовали (или не желаем вспомнить?), что каждый атом несет в себе неизмеримую информацию. «Макрокосм или Микрокосм — едины». Капля отражает в себе Вселенную. Осмелюсь! Спрошу!
— Черный Папирус (позволь тебя так называть), что ты есть? — Я произнес эту фразу и ощутил холодок за спиной.
Мне ответил голос — тихий, спокойный, на удивление знакомый и близкий:
— Нечто…
— Почему такой абстрактный ответ? — спросил я.
— Что спросил — то услыхал.
— Правда, правда, — согласился я. — Для Огневика и казаков ты была колдовская Черная Грамота, для дикарей — что-то потустороннее, а для меня…
— Ты тоже несешь в своем сознании и сносознании наслоения псевдоинформации, — послышался ответ. — Огневик был более свободен от нее.
Вот как? Меня проучили, как мальчишку. Загордился. Начал с менторского тона.
Забыл, что, быть может, имею дело с комплексом информации некоей гиперцивилизации. Но что это за «сносознание», откуда странные определения?
— Где тебя создали?
— Не на Земле.
— Я давно понял это. Но зачем?
— Отыщи в себе. Ближе близкого.
— Значит, мы связаны с тобою?
— Как и все сущее.
— Ты снова говоришь абстракциями.
— Нет более конкретной истины, нежели эта.
— Я мучусь проблемой времени. Ты поможешь разгадать тайну Хроноса?
— Ты начал ее разгадывать.
— Но информация. Она никчемна. Помоги…
— Вся беспредельность — в тебе. Ищи. То, что найдешь, — я подтвержу.
— Только так? — разочарованно переспросил я.
— А разве этого мало? Сказать искателю, когда он ошибся, а когда нет — величайшая помощь. Люди жаждут новой информации с далеких миров. Что они сделают с нею, не потрудившись над ее раскрытием? Они станут паразитами инобытийных достижений. Во имя чего чужепланетный разум должен отдавать сокровища разума ленивым существам, которые еще даже не поняли свое предназначение, не желают заглянуть в собственную сокровищницу?
— Я понял. Согласен. Отныне уже ничто не остановит меня. Только скажи — можно победить деспотию времени?
— На силу есть сила. Стань всесильным. И сила и слабость — от временного.
Нерушимая реальность — точка стойкости, не имеющая ни силы, ни слабости. Она — ВСЕ.
Ночь. Звезды. Разговор с мерцающей сферой. Сплю я или нет? Ощущаю, как проносятся сквозь меня миллионолетия, как мой дух обнимает неведомые сферы, как в моем земном организме вырастают ультрафиолетовые крылья свободы…
Да, та! Черный Папирус открывает великую истину. Чтобы полностью познать тайну своего появления в чащобе звезд, туманностей и мегамиров. Человеку надлежит охватить многоступенчатое бытие, пронзить его своим разумом, духом, чувством.
Иначе перед ним вечно будет плыть река таинственных вещей и событий, отчужденных и недостижимых, которые будут сопротивляться нашим усилиям подчинить их. Не завоевывать, а полюбить. То, что я полюбил, — становится мною…
— Остановись, — молвила черно-фиолетовая сфера Папируса. — Углубись в эту мысль.
Только что ты коснулся величайшей тайны бытия.
— Неужели познание меньше любви?
— Любовь и есть познание, — загадочно ответила сфера.
— Но наука идет путями суровой логики, практики, а любовь… любовь алогична…
— Истинное познание — самое парадоксальное явление. Вспомни историю науки.
Джордано своим огненным подвигом пробил для науки стены, тесные казематы невежества и суеверий. Разве логика могла бы привести его к такому решению? Нет, только любовь. Ты вспомнишь много героев духа, шедших узкими тропинками исканий, тогда как люди логики поносили их и презирали, как шарлатанов и неудачников.
— Черный Папирус, я начинаю понимать глубину твоей мысли…
— Это не моя мысль. Это мысль твоя, твоих друзей, всех людей. Вы только часто забываете ее. Несете в груди небывалое оружие, а пользуетесь детскими палочками.
Недалекое грядущее откроет для Земли Эру Любви, которая приведет к всепониманию, к принципиально иным путям познания.
— Погоди, погоди. Черный Папирус! Ты говоришь о всепонимании, о любви. Но ведь Земля избрала путь аналитико-интегрального познания, культ его — кибернетика, компьютеризация. Апофеоз — мыслящие машины Серьезно рассматривается проект создания киборга — искусственного мехабиочеловека, синтетического хомо механикуса, призванного заменить современный тип человека. Такой супермен мыслится чрезвычайно сильным, разносторонне развитым, наделенным разнообразными чувствами и рецепторами, которых нет у обычного мыслящего существа. Я признаю, что такое существо можно создать, его, безусловно, сконструируют. Но ведь оно не сможет любить, хотя некоторые кибернетики считают, что и любовь можно запрограммировать…
— Аффект любви, но не любовь, — возразила сфера. — Любовь — это не то или иное действие, а состояние всепонимания.
— Тем более, — сказал я. — Могут ли механические люди, киборги, как бы ни были они совершенны, достичь такого состояния?
— Нет, — уверенно ответила Черная Грамота. — Не смогут. Ибо их знание — лишь нагромождение параметров и констант. Приобщить к себе Мировой океан в гармоничном синтезе они не способны.
— Какой же выход из такого противоречия? Мы сами для себя готовим стену, которую не сможем преодолеть?
Сфера молчала. Казалось, в ней что-то смеялось. Наконец послышался тихий ответ:
— В недрах каждого творения, явления, процесса зреет их полярность, противоположность, отрицание, самоустранение. Мыслящие машины или киборги — не исключение. Настанет время — они сами ступят на ту тропинку, которой пренебрегаете вы, люди…
— Как это понять?
— Я могу показать.
— Воображаемую модель?
— Нет, настоящую жизнь.
— Ты можешь проникать в грядущее?
— Я охватываю его.
— Как объяснить этот процесс?
— Не спеши. Ко всему придешь сам. Знание — в тебе.
— Когда я увижу то, что обещано?
— Теперь. Немедленно.
— Что надо сделать?
— Абстрагируйся от современности. Нет Сергея Гореницы, нет Киева, нет двадцатого века, нет знакомых людей…
— Это тяжело…
— Вспомни Огневика. Ты видел его прах…
— Понимаю, понимаю… Огонь не исчезает. Он лишь переливается всеохватывающим пламенем на новые и новые объекты…
