Ознакомительная версия.
– А вот и я! – перед Гутти возникла стройная фигурка Альби в коротеньком голубом плаще с кокетливым поясом в бело-синюю клетку. Она шмыгала порозовевшим от холода носиком, и глаза её были краснее обычного.
Девушки рука об руку направились за здание клиники. Гутти рассказывали, что несчастный случай с матерью госпожи Фо произошёл на крыше центрального корпуса. Дотошная и ответственная, она лично проверяла каждую мелочь. В тот раз директор хотела взглянуть на новые лучевые батареи. Как выяснилось потом, она поскользнулась, задела оказавшийся под напряжением провод, потеряла сознание и упала вниз с четвёртого этажа. Она умерла ещё до прибытия своих врачей на руках у молоденькой медсестры Лин, первой прибежавшей на помощь.
– Какой ужас! – Гутти прижала руки к груди. – Представляю горе директора Фо! Она кажется сильной и холодной, но я чувствую, что в душе она очень ранима… На ней огромная ответственность. Клиника, Совет… И как она всё успевает?!
– О, да, – кивнула Альби, – её тогда спасла работа – Фо унаследовала должность главной преображающей и, клянусь Создателем, она достойна её! Если бы не моя болезнь, я бы была главным изобретателем лечебных приборов, и мы бы работали с ней вместе. Видишь ли, эта должность традиционно передаётся по женской линии, но у нас в семье не было больше девочек, и Даро повезло. Но он и вправду гениальный изобретатель!
Альби говорила и говорила, но Гутти слушала подругу вполуха. Они вошли через чёрный ход и поднялись на пустой и чистый, совсем без пыли, чердак. На крышу вела узкая лестница. Альби нажала рычаг, и крышка люка откинулась, впуская дневной свет. Альби и Гутти забрались на крышу. Вид оттуда открывался изумительный. Первые лучи Сеоны заливали тёплым жёлто-розовым светом окрестности с разбросанными там и сям разноцветными малоэтажными домами в окружении деревьев с бурой и пурпурной листвой, жёлтых, красных, лиловых кустарников и фиолетово-зелёной травы. Свежий ветер развевал накидку, приятно холодил лицо, и Гутти зажмурилась от удовольствия. Держась за перила, девушки прошли несколько шагов по проложенной вдоль крыши дорожке. Альби достала из сумки маленькую пёструю коробочку, перевязанную красной лентой.
– В этой коробочке наши пожелания в память о госпоже Фо-старшей. – прошептала она. – Я прикреплю её ближе к роковому месту.
Альби протиснулась сквозь редкие прутья, осторожно спустилась на нижний уровень, к основной ограде, идущей по периметру крыши. Гутти молча следила за её ловкими белыми руками с заметно выделявшимися под кожей голубыми жилками. Подруга прикрепила к пруту коробочку, благоговейно прошептала что-то, повернулась лицом к Гутти и шагнула вперёд. Всё произошло так быстро, что Гутти и ахнуть не успела. Нога Альби, обутая в синюю блестящую туфельку на шпильке, подвернулась на наклонной поверхности. Девушка дёрнулась всем телом и, несмотря на судорожные попытки ухватиться за технические скобы, заскользила вниз, попав ногами в промежуток между прутьями ограды. Гутти сама не поняла, как успела схватить Альби за руку. Она обнаружила, что лежит на крыше лицом вниз, зацепившись ногами за какую-то опору. Альби оказалась довольно тяжёлой, а руки у Гутти были слабыми, но она изо всех сил тянула подругу к себе. Её спину пронзила резкая боль, Гутти застонала. Вдруг ей послышался какой-то шум, кто-то схватил Гутти и поднял на ноги, кто-то разжал её руки. В следующий момент Гутти уже стояла на крыше, на безопасной дорожке, в окружении персонала клиники. Рядом часто дышала Альби. Внезапно наступила тишина, и Гутти увидела госпожу Фо. Её коричневое лицо теперь было пепельно-серым. Она подошла к Гутти и погладила её по голове, по уже отросшим русым волосам.
– Фо, прости, мы только хотели принести памятный знак, – раздался голос Альби.
Госпожа Фо повернулась к ней и залепила девушке пощёчину. Альби взвизгнула, как испуганный зверёк.
– Я ни разу никого не ударила! – отчеканила директор, глядя в испуганные светлые глаза. – Ты чуть не убила Гутти!
– Не смей трогать мою сестру! – господин Даро с несвойственной ему решимостью отстранил невесту. – Она хотела, как лучше, и сама чуть не погибла. Альби в состоянии осознать свою ошибку.
– Извините меня. Прости, Альби, – госпожа Фо взяла себя в руки, – я не хотела нанести оскорбление вашему роду. Я бесконечно уважаю вашу расу.
Запал гнева у господина Даро потух, он с сердитым видом взял Альби за локоток и повёл к люку. Напряжение отпустило присутствующих, и они занялись делом – технический персонал деловито проверял крышу, врачи как будто испарились – то ли из деликатности, то ли из боязни быть запомненными в качестве свидетелей ссоры между самыми влиятельными в мире людьми. Лин и госпожа Фо потянули Гутти в сторону – за лучевой батареей неожиданно обнаружился лифт, и Гутти поняла, как спасшие их люди смогли так быстро оказаться на крыше.
– Ты мне очень дорога, – вдруг сказала директор Фо.
Гутти повредила спину и должна была теперь некоторое время пролежать в постели. Альби появилась спустя несколько дней – красноглазая, шмыгающая носом, полная раскаяния. Но Гутти не сердилась на неё – зато теперь она поняла, что есть люди, которые её по-настоящему любят. Строгая директор Фо каждый день по нескольку раз приходила навестить её и лично брала анализы, старясь причинить Гутти как можно меньше беспокойства и боли. Медсестра Лин приносила ей самую вкусную пищу, заботливо подтыкала подушку и развлекала анекдотами, в основном, на расовые темы. Считалось, что «зелёные» славятся прижимистостью и хитростью, а «коричневые» – хвастовством, распутством и разгильдяйством. Гутти хихикала и думала, что господин Даро и госпожа Фо, которых она успела хорошо изучить, никак не подпадают под такую оценку, но ведь они были особенными, лучшими представителями своих рас. Сама Гутти, по словам госпожи Фо, принадлежала к коричневой расе, но пока не ловила себя на хвастовстве. Разгильдяйство? Пожалуй, да. Распутство? Пока не замечала, но кто знает, как она вела себя с мужчинами до кораблекрушения. К тому же она мутантка, так что здесь трудно было сделать однозначный вывод, справедлива ли молва.
Альби принесла ей несколько книг. Одна из них содержала рассказ о происхождении людей. Гутти прочитала её не без скептицизма. Она всё больше обнаруживала в себе это свойство характера. Считалось, что Создатель изначально сотворил мир на планете Эрси гармоничным и прекрасным, но люди, помещённые им туда, разбаловались и погрязли в грехах, пользуясь его добротой. Как и всякий отец, Создатель долго пытался вразумить свои творения, подсылая к людям посланников с поучениями (сам он, видимо, считал это ниже своего достоинства), но без толку. Люди грешили, грешили и догрешились. Добрый отец вдруг стал злым (такая перемена изумила Гутти до глубины души), и одним махом смахнул грешников с лица планеты, заодно свернув горы, расплескав океаны и на время притушив Сеону – светило Эрси. Однако он пощадил несколько сотен праведников, раскрасил их кожу в разные цвета – зелёный и коричневый, чтобы сразу видеть, какая раса наиболее грешная, для острастки вылил на них Чашу испытаний со многими бедами и пустил дальнейшее развитие на самотёк. Разумеется, пережившие ужасный катаклизм люди стали более осторожными и уже не грешили в таких масштабах, как прежде. Например, обе расы теперь старались избегать войн и более-менее ценили жизнь каждого индивидуума. Со временем в каждой расе выделилось по могущественному роду творческих людей, внёсших самый большой вклад в развитие цивилизации. Так семьи господина Даро и госпожи Фо долгие столетия занимались одним благородным делом – борьбой с болезнями, ниспосланными Создателем. Род Целителей лечил, род Изобретателей создавал медицинскую аппаратуру. Важность этой задачи не могла сравниться ни с чем другим, поэтому судьба Эрси практически находилась в их руках.
Ознакомительная версия.
