— Ну, а нам тут делать больше нечего, — обратился он к Бенджу, — приготовьте наши чемоданы, Гарри.
12. О ТОМ, КАК ПРОСЧИТАЛСЯ БЕРГОФФ
Кончив свой рассказ, Птицын сердито сдвинул косматые брови и, помолчав немного, заметил:
— Не буду вам, Иван Ильич, хвалиться своей проницательностью, замечу, однако, что подозрительным показался мне этот визит Бергоффа. Особенно секретарь его, Гарри Бендж, вызвал во мне недоверие. Непохож он что-то на ученого…
Подозрения мои может засвидетельствовать помощник ваш, товарищ Глебов. Мы с ним вскоре после отъезда американцев случайно встретились.
— Случайно ли? — усмехнулся Дубравин.
Михаил Александрович рассмеялся.
— Не сомневаюсь теперь, Иван Ильич, что это было не случайно. По-видимому, Гарри Бендж вызвал подозрения не у одного меня.
— Этот субъект давно уже у нас на примете, — заметил майор Дубравин и спросил Птицына: — А вы, значит, видите определенную связь между визитом Эрла Бергоффа в Советский Союз и недавними событиями в здешних степях?
— Не сомневаюсь в этом, — уверенно ответил Птицын. — Хотя, правда, прямых доказательств у меня нет.
— Эти доказательства есть у нас, — сказал Дубравин. — Но и для вас все должно быть ясно теперь в этом деле.
— Вот прочтите-ка эту статейку, — предложил он, подавая Птицыну сложенную газету; это была «Пост Меридием», в которой обращала на себя внимание статья, жирно отчеркнутая красным карандашом.
Михаил Александрович прочел:
«Канзас-Сити. По сообщению нашего специального корреспондента на юге штата Канзас, в графстве Блэкшип, во время сильного урагана какая-то страшная повальная болезнь поразила посевы пшеницы на огромном пространстве. Погибли не только колосья, но и стебли растений. Это усилило опустошительное действие урагана, так как высушенную засухой почву, лишившуюся защиты растительного покрова, ураган легко поднял на воздух и засыпал ею поля и посевы соседнего графства штата.
Картина бедствия, по отзывам старожилов, лишь по масштабам уступала страшному опустошению, причиненному «черной бурей» этому же штату в 1935 году. Как и в те дни, останавливались в пути поезда, застревали автомобили на шоссейных дорогах. Прекратилось движение даже на улицах некоторых городов. В Блэкшипе были закрыты школы, не работали магазины и конторы.
Профессор Бергофф, проживающий в Блэкшипе, к которому обратился наш корреспондент за разъяснением причины бедствия, объяснил его действием не подвластных человеку стихийных разрушительных сил природы. Однако при всем нашем уважении к маститому ученому мы склонны видеть разгадку блэкшипской «черной бури» в рассказе Билли Смита, фермера, поставлявшего свежие овощи в лабораторию Чарльза Бергоффа, сына профессора Эрла Бергоффа.
По словам Билли Смита, в лаборатории Чарльза Бергоффа выводился какой-то совершенно новый вид насекомых типа «G.D.» Насекомые эти, как Билли случайно узнал от служащих лаборатории, обладали исключительной плодовитостью и вредоносностью. По мнению Билли, они были выпущены незадолго до начала урагана на волю и погубили посевы, лишив этим почву защиты от ветра. Он уверяет даже, что сам видел разбитые стеклянные ящики вивариев, в которых раньше находились насекомые.
Возможно, Билли Смит под влиянием раздражения из-за причиненного его ферме ущерба сгустил краски, обвиняя Чарльза Бергоффа в злонамеренных действиях, но что во время бури виварии с опасными насекомыми могли быть повреждены случайно, вполне возможно. А вырвавшись на волю, эти насекомые могли, конечно, опустошить поля.
К предположению этому склоняет нас и то обстоятельство, что Чарльз Бергофф, не отрицая существования насекомых типа «G.D.» не только не сообщил о них никаких подробностей, но наотрез отказался объяснить значение этих таинственных инициалов. Однако один из лаборантов Чарльза, которого наш корреспондент угостил коктейлем в городском баре, по секрету сообщил ему, что инициалы «G.D.», расшифровываются, как начальные буквы слов «Green Death» («Зеленая смерть»).
— Ну, что вы на это скажете, Михаил Александрович? — спросил Дубравин, когда Птицын прочитал заметку.
— Все ясно, — ответил Птицын. — Странная разновидность тлей, появившихся у нас, — это, по-видимому, и есть «G.D.» — Он помолчал и добавил раздраженно: — Тоже «научное» достижение!.. Небось, целая лаборатория на эту пакость работает.
На лице старого агролесомелиоратора отразилось презрение.
— Да, наука у них служит темным целям, — заметил Дубравин и глубоко затянулся догорающей папиросой. — И не случайно пробирки с «G.D.» попали в грязные руки Гарри Бенджа. Бендж, правда, теперь официально числится чиновником одного посольства, совершающим развлекательную поездку по Советскому Союзу, но, надеюсь, вы не удивитесь, что он так часто меняет профессии и почему из всех живописных уголков Советского Союза выбрал именно зону полупустынь?
Дубравин бросил папиросу в пепельницу, усмехнулся и добавил:
— Прибыв в наши края, Бендж увлекся вдруг рыбной ловлей. Однако это увлечение прошло у него тотчас же, как только он узнал, что ожидается длительная ветреная погода. Получив такие сведения, Бендж поспешил в гостиницу и заявил администратору, что ему нужно срочно вылететь самолетом в Саратов. Но так как он будто бы боится воздушной качки, попросил навести справку о погоде в областном метеорологическом бюро. Когда бюро подтвердило, что ожидается ветер, Бендж заявил, что не собирается рисковать, и заказал билет на саратовский поезд. «Обязательно на вечерний», — настаивал он и, вопреки своему пристрастию к комфорту, соглашался в крайнем случае ехать даже в жестком вагоне, если не окажется мест в мягком. Вам понятно, Михаил Александрович, зачем Бендж так торопился пересечь наши степи, узнав, что ночью ожидается сильный ветер?
Дубравин умолк, пытливо поглядывая на Птицына и легонько постукивая кончиками пальцев по краю стола.
— Когда он выехал в Саратов? — спросил Михаил Александрович.
— Двадцать первого, скорым номер пятьдесят девять.
— Все очаги паразитов, — заявил Птицын, — мы обнаружили вдоль линии железной дороги, и это было утром двадцать второго числа.
Михаил Александрович встал и взволнованно прошелся по комнате.
— А расчет их был, конечно, таков, — продолжал он, немного успокоившись: — повторить у нас тот эксперимент, который случайно или нарочно был проделан на полях Блэшипского графства.
— Цель его в данном случае? — спросил Дубравин. — Как вы считаете?
