Грелись мы долго. Успели выпить горячего чая, сфотографироваться, послушать последние новости в исполнении Машутки и Петра Марченко. Но взгляд постоянно падал на мешок, и не сиделось. Снегурочка понимающе поглядывала на меня и на дверь. Машутка поглядывала непонимающе. Ей было странно, что два хороших человека так быстро желают покинуть столь замечательное место. Нас же звал долг настоящих Деда Мороза и Снегурочки. У меня к долгу приплюсовывались ещё и необоснованные надежды. Мне казалось, чем быстрее мы развяжемся с подарками, тем больше шансов улизнуть от второй стадии. Я уже не понимал, зачем впрягся разносить эти странные подарки. Но что-то ворочалось внутри, что-то волшебное просыпалось, когда в таинственном сумеречном свете подарок принимали детские руки. И хотелось почувствовать это ещё и ещё.
А всё-таки выходить обратно на холод не слишком приятно. Может поэтому рукава шубы путались, а перчатки терялись и обнаруживались в самых неожиданных местах: мои — в пустом аквариуме, Снегурочкины — под стойкой для обуви.
— Выбросите, пожалуйста, — просила Машутка, умильно заглядывая в наши лица, и подсовывала ворох еловых ветвей. — Ну не влезают в мусоропровод, и всё тут.
Не дело Деда Мороза выносить мусор, но кто назовёт мусором свежесрезанные еловые лапы? Одуряющий запах хвои и капелька не застывшего янтаря на фоне тёмной зелени. Мы вдыхали Новый Год, и даже жалко было расставаться с колючим сокровищем. Но подходящий мешок на то и был подходящим, что, кроме себя, иных грузов для Деда Мороза не предполагал.
Оглядев двор и не обнаружив подозрительных компаний, я предложил Снегурочке поскучать в одиночестве. Хотел оставить и мешок, да не решился и, натужно вздохнув, направился к мусорным бакам, скучившимся в дальнем конце двора.
Хранилище мусора расположилось в крохотном тупичке. Здесь обрывком снежинки сошлись углами три дома, а незанятый квадрат заставили зелёными баками с загадочной надписью «МУДРЭП-1».
Ловко закинув ветки в ближайшую коробку, я развернулся.
Дорогу загородил Зимний Снайпер.
— Нравица падарочки да-арить? — нараспев произнёс он. — А пла-атить са-абираешься?
Я угрюмо молчал. Шиза подкралась незаметно. Вот и она — вторая стадия.
— Предупреждали? — прозвучал извечный вопрос.
Я кивнул.
— А ты не понял, — прозвучало извечное продолжение.
Кивать расхотелось. Но это, как вы понимаете, был уже не вопрос.
Подул ветер. Сильно-сильно. Ужасающий порыв сбил меня с ног, опрокинул, прокатил до мусорных баков и шваркнул об ящик, из которого призывно торчали еловые лапы. Голова противно загудела, будто там выстроили колокольню, с которой сейчас предупреждали о чём-то страшном.
А потом меня подбросило вверх. И вдарило об стену. И ещё раз. И ещё. Дикая боль моментально отшибла способность считать. Дома неласково принимали незваного гостя, и каждый норовил отфутболить его соседу. Они словно соревновались, кто наподдаст мне сильнее. Хотя я отлично понимал, что это всего лишь ветер. Зато какой ветер.
Порыв утих, напоследок сбросив меня на сырой продавленный диван, от которого за версту несло гнилым тряпьём.
Фигура в дублёнке склонилась надо мной.
— Надолго запомнил?
Я лишь промычал в знак согласия. Разве возможно забыть, как перед глазами выплывает окно, за которым уютная комнатка, залитая неярким светом. Небольшая кровать. Розовая наволочка на подушке. Суровый мишка, утонувший в кресле. И меня несёт прямо в стекло. Лишь в последний момент ветер круто сворачивает. И вместо звона разбитого стекла, который почти прозвучал, следует костедробительный удар.
А после гостиная. И лампа с голубым абажуром. И часы, беззвучно качающие маятником. В голове выстраивается чёткая картинка, как я проношусь через гостиную и со всего маху… Но ветер передумывает, и меня снова встречает стена.
Я поднялся. Трость прижала полураздавленное тело к глухой стене.
— Вторая стадия, — сказал Зимний Снайпер.
И тут из стены напротив вышел Дед Мороз.
Дедушка полыхал довольством, весело мурлыкая под нос рождественские гимны. Объёмистый мешок радостно покачивался в такт музыке.
Я прохрипел, обращая на себя внимание весёлого старца. Но тот прошёл мимо, словно не заметил собрата по профессии, влипшего в гнилую ситуацию.
— Не гунди, — презрительно вставил Снайпер. — Ты для него не существуешь. Ни ты, ни я. Это — волшебный Дед Мороз. Тот самый, из сказки. Вот только разносит он подарки исключительно волшебным детям. А ты много видел таких детей, волшебных?
Пришлось крепко подумать, но так и не удалось вспомнить ни одного ребёнка, которого я мог бы назвать волшебным. Впрочем, укротитель ветров не интересовался моими ответами.
— Помнишь о Вашингтонских Снайперах? — спросил он.
— Угу, — простонал я. Это дело ещё было у всех на слуху.
— Вашингтонские Снайперы стреляли в реальных людей. Зимние Снайперы убивают реальных Дедов Морозов. Волшебные их не интересуют.
Трость исчезла. Дико захотелось сползти по стеночке, но я сдержался. Э нет, гадёныш, не увидишь, насколько мне плохо.
Он словно читал мои мысли.
— Не обижайся на Снайперов, — мрачно сказал он. — Обижайся на тех, кто оплачивает заказ. Остальные просто делают свою работу. Как ты и я. Не теряй подарки, иначе третья стадия неизбежна.
— А де-е о-он? — простонал я.
— Заказчик-то, — усмехнулся Снайпер. — Дождись последней полуночи, и как в неё заберёшься, тебя встретит Новый Год.
Он скрылся за мусорными баками.
— Пока отдыхаешь, лучше подумай, кому нужен Дед Мороз после Нового Года?
Я напряг слух, но больше ничего не услышал, даже шагов. Впрочем, уши могли просто отключиться, настолько удивительная тишина вдруг нависла над двором. Мерцали мелкие искорки звёзд. И жёсткий холод, пришедший на смену ветру, начал продирать с ног до головы. Я приподнял мешок и увидел, как из прорехи посыпались разноцветные коробочки. Пришлось упасть на колени и сгребать их горстями, но они таяли вместе со снегом. И почему-то я знал, что в длинном-длинном списке точно так же тают золотые буковки, образующие имена детей, которым в этом году подарков уже не достанется.
Придерживая оторванный лоскут, чтобы больше не терять подарки, я побрёл обратно. На данный момент во мне сидело гадкое чувство, будто меня превратили в отбивную котлету. Но путь предстоял долгий. Я успевал оправиться, отряхнуться и сделать так, чтобы Снегурочка ничего не заметила.
Дорогу перебежала чёрная масса. Для кошки мелковата, для собачонки тем более. Пятно остановилось и обернулось щенком. Вернее, волчонком.
