— Правда?
— Да! Это фантастика! Туз действительно мне помог — он привел идиотку из Европы, и она купила все предприятие! Послушай, я оставил только одну вещицу, как сувенир… для тебя. Мать поднесла к глазам очки.
— Это новые карточки для фабрикатора?
— Нет, мама. На этих красивых сувенирных игральных картах изображены все звезды из твоих любимых мексиканских мыльных опер. Это оригиналы, в собственной упаковке. Настоящий целлофан!
Его мать подула на только что накрашенные красные ногти, не смея прикоснуться к подарку.
— Целлофан! Твой отец гордился бы тобой!
— Ты очень скоро пустишь в ход эти карты, мама. День твоих именин приближается. Мы устроим большую партию в бридж для всех твоих подруг. И мальчики из «Трех котов» будут подавать вам напитки и закуски! Тебе не придется пошевелить ни одним из твоих красивых пальчиков!
Ее подведенные тушью глаза широко раскрылись.
— Мы можем себе это позволить?
— Я уже все организовал! Поговорил с Мирко, хозяином «Трех котов», и нанял этого беспутного извращенца, зятя Мирко, отремонтировать пустую квартиру наверху. Ты знаешь, эту квартиру никто не хочет снимать, в ней застрелился воришка. Когда вы, старушки, увидите, как мы отделали квартирку, слух о ней разнесется по всей округе. И новые жильцы появятся, глазом моргнуть не успеем.
— Ты действительно собираешься отремонтировать дом с привидением, сын?
Борислав снял зимние сапоги и надел шерстяные домашние тапочки.
— Вот именно, мама. Эта квартира принесет нам хороший доход.
— В ней водится призрак.
— Нет, уже не водится. Отныне мы назовем это место студией, или, как говорят французы, ателье.
— Ателье! В самом деле! У меня сердце прямо трепещет! Борислав налил матери хорошую порцию ее любимого желудочного средства.
— Мама, я давно ждал подобного дня. Жизнь меняется для настоящих людей! Таких, как мы! — Борислав налил себе полную чашку ароматизированного йогурта. — Эти забавные иностранцы, они даже не понимают, на что мы способны!
— Ох уж эти мужские разговоры о политике…
— Я читаю по лицам! Я знаю, чего хотят люди! Люди… они хотят новой жизни.
Она встала со стула, ее немного трясло.
— Подогрею тебе рагу. Уже поздно.
— Послушай меня, мама. Не бойся. Я тебе кое-что обещаю. Ты умрешь на шелковых простынях. У твоей постели будет стоять красивый священник, и масло, и святая вода, точно так, как ты всегда хотела. И у тебя будет большое гранитное надгробье, мама, с большими золотыми буквами.
Когда он съел рагу, она расплакалась от радости.
4.
После ужина Борислав проигнорировал обычное нытье матери: хорошо бы тебе найти суженую… Он похромал в местный спортивный бар, чтобы как следует выпить. Борислав теперь много не пил, потому что киоск сканировал его каждый раз, когда он сидел в нем, используя дешевый контур на сверхпроводниках, встроенный в стены из стекловолокна. Магнитное излучение контура пронизывало тело хозяина и показывало его кости и ткани на экране ноутбука. Затем сканер сравнивал состояние организма с данными последних дней и выдавал медицинский отчет.
Эта машина была дешевой пиратской копией сложного больничного сканера. В свое время возникли какие-то трудности с распространением этой технологии, но когда рухнула система общественного здравоохранения, людям пришлось взять в собственные руки решение некоторых проблем. Отчет о здоровье Борислава не слишком радовал. В артериях обнаружились бляшки. В почках — мелкие камушки. Ему следовало заняться зубами. Хуже всего — правая нога. Когда-то она была искалечена фугасом; за минувшие годы большая берцовая кость срослась, но срослась неправильно, и ниже старой раны кровь циркулировала плохо.
Старость губила его тело, и экран показывал этот процесс шаг за шагом. Борислав наблюдал, как стареет, но ничего не мог с этим поделать.
Разве что напиться. Он всю свою взрослую жизнь заправлялся спиртным, и вредное влияние алкоголя на его органы было очевидным. Поэтому сегодня он выпивал по литру йогурта в день, заливая его мультивитаминными фруктовыми соками из экологически чистых бумажных пакетов, одобренных европейцами, лицензированных и запатентованных. Он делал это неохотно и с глубоким отвращением, но видел на экране, что они улучшают его здоровье.
Поэтому — никаких прогулок хромающей, неустойчивой и спотыкающейся походкой по ночным улицам в поэтической отрешенности. Разве что в особых случаях. Таких, как этот.
Борислав окинул задумчивым взором тускло освещенный притон, старый бар «Спорт родины». Знакомые лица смотрели на него из полутьмы. Мужчины кутались по-зимнему. Лица у них были изрезаны морщинами. В бритье и мытье они не особо нуждались. И еще они были пьяны.
Но эти люди носили новые, слегка тонированные очки. Сделали себе красивые стрижки. Некоторые поставили на зубы коронки. Народ процветал.
Туз сидел за своим любимым столиком, в белом кашемировом шарфе, сшитой на заказ куртке и щегольском берете. Пять лет назад Туза вышибли бы из этого бара коленкой под зад, если бы он явился в «Спорт родины» одетым на итальянский манер. Но времена в отечестве менялись…
Опираясь на тросточку, Борислав уселся на рваный стул под ярким плоским экраном, на котором польская футбольная команда разделывала под орех голландцев.
— Значит, Туз, ты все это отдал? Туз кивнул головой:
— Сейчас в посольстве взвешивают, анализируют и наклеивают ярлыки на каждый предмет, которым ты торгуешь.
— Эта старая баба совсем не так глупа, как ее поступки, знаешь ли.
— Ну да… Но когда она увидела ту терку для сыра, которая способна молоть стекло. Раствор для кирпичей, который одновременно является десертом! — Туз чуть не поперхнулся местным коньяком. — И регулятор для мозгов! Боже милостивый!
Борислав нахмурился.
— Регулятор — великолепная вещь! Он в два счета уничтожает похмелье. — Борислав громко щелкнул пальцами. — Вот так!
К ним поспешила официантка. Она была иностранкой и очень плохо говорила на их языке, но таких девушек в городе в последнее время появилось много. Борислав показал пальцем на бокал Туза.
— Мне то же самое, детка, и поживее.
— Эти твои тиски для черепа — орудие пытки. Они странные, сумасшедшие. Их даже не люди изготовили.
— Ну и что? Значит, их нужно назвать получше и приклеить ярлык поярче. «Краньетта» — вот красивое, фирменное название. Сделать его в розовом цвете. Украсить цветочками.
— Женщины никогда не согласятся всунуть голову в эту штуковину.
— О, согласятся. Не старушки из старушки Европы, нет. Наши. Я продал десять штук! Люди их хотят!
