У него было гениальное чувство запахов, и его рекомендовали ККК, как «Нос». Он знал о парфюмерии все: животные продукты, серая амброзия, касторовое масло, цибет, мускус, масляные эссенции, выделяемые из цветов и растений, бальзам, вытекающий из ран деревьев и кустов, бензойная смола, онопанокс, пэру, талу, сторакс, мирра, синтетики, созданные комбинациями естественных и химических запахов.
Он создал для ККК наиболее успешно продающиеся товары: «Вольвэ», «Смягчитель», «Подмышки», «Препарат Ф», «Язык войны» и так далее. Его очень ценили в ККК, Он получал высокое жалование, мог жить в Оазисе и, самое лучшее, ему предоставлялись неограниченные запасы питьевой воды. Не было девушки в Коридоре, которая стала бы противиться предложению принять с ним душ.
Но за все эти преимущества он дорого платил. Он не мог пользоваться душистым мылом, кремами для волос, помадами и средствами для бритья. Он не мог есть морские блюда. Он не мог пить ничего, кроме дистиллированной воды. Все это, как вы понимаете, сохраняло Нос чистым и неоскверненным, чтобы он мог воспринимать запахи в своей стерильной лаборатории и создавать новые произведения. В настоящее время он составлял многообещающую мазь под условным названием «Исправитель», но прошло вот уже шесть месяцев без положительных результатов и ККК тревожила эта задержка. Его гениальность никогда прежде не требовала столько времени.
Было созвано совещание исполнительных лиц высшего уровня, имена которых умалчиваются на почве привилегии корпорации.
— Что с ним такое, в самом деле?
— Он потерял свое чутье?
— Вряд ли это выглядит правдоподобным.
— Может быть, ему нужен отдых?
— Ну, у него был недельный отпуск месяц назад.
— Что он делает?
— Пожинает бурю, сказал он мне.
— Что это может значить?
— Не знаю. Он сказал, что очистится, прежде чем вернется к работе.
— У него неприятности с ККК? Затруднения со средней администрацией?
— Ни малейших, мистер Чайрмен. Они не посмели бы тронуть его.
— Может быть, он хочет повышения?
— Нет. Он даже не тратит все деньги, которые получает сейчас.
— Значит, до него добрались наши конкуренты?
— Они добираются до него все время, генерал, и он со смехом отделывается от них.
— Тогда, должно быть, кто-нибудь из персонала.
— Согласен.
— Женщина?
— Боже мой! Нам бы такие неприятности.
— Семейные неурядицы?
— Он холост, мистер Чайрмен.
— Честолюбие? Побудительный стимул? Может, сделаем его офицером ККК?
— Я предлагал ему это еще в первый год, сэр, и он отказался. Он хочет только работать в своей лаборатории.
— Тогда почему он не работает?
— Очевидно, у него какие-то творческие препятствия.
— Что, черт побери, с ним стряслось?
— Вот именно, черт…
— Я не понимаю.
— Понимаете.
— Нет.
— Губернатор, возьмите свои слова назад!
— Джентльмены, джентльмены, пожалуйста! Очевидно, у доктора Скиэйки личные проблемы, которые мешают его гениальности. Мы должны разрешить их для него. Предложения?
— Психиатрия?
— Не поможет без добровольного согласия. Боюсь, что он вряд ли окажет содействие. Он упрямый осел.
— Сенатор, умоляю вас! Не следует допускать такие выражения по отношению к одному из наших самых ценных сотрудников.
— Мистер Чайрмен, задача состоит в нахождении источника препятствий доктора Скиэйки.
— Согласен. Предложения?
— Ну, первым делом, следует установить двадцатичетырехчасовое наблюдение. Все ослиные… простите… докторские действия, связи, контакты…
— А в ККК?
— Я не хочу ни на что намекать, но здесь может произойти утечка, которая только враждебно настроит этого осла… доктора!
— Внешнее наблюдение?
— Да, сэр.
— Отлично. Согласен. Объявляю перерыв.
Сыскное агентство было в полном бешенстве. Через месяц оно швырнуло дело обратно ККК, не запросив ничего, кроме расходов.
— Какого дьявола вы не сказали нам сразу, что нанимаете нас для слежки за профи, мистер Чайрмен? Наши агенты не годятся для этого.
— Минутку! Что значит «профи»?
— Профессиональный ганг.
— Что?
— Ганг. Бандит. Преступник.
— Доктор Скиэйки преступник? Неплохо.
— Послушайте, мистер Чайрмен, я обрисую вам все, и вы выведете свое заключение. Идет?
— Продолжайте.
— Во всяком случае, все подробности в этом отчете. Мы приставляли двойной хвост к Скиэйки ежедневно, по его выходу из вашей конторы. Мы следовали за ним до дома. Он всегда шел домой. Агенты работали в две смены. Каждый день он заказывал ужин в «Питомнике организмов». Они проверяли посыльных, приносивших ужин. Они проверяли ужин: иногда на одну персону, иногда на две. Они проследили за некоторыми из девиц, покидавших его особняк. Все чисто. Пока все чисто, а?
— И?…
— Крах. Пару ночей в неделю он оставлял квартиру и шел в город. Он уходил около полуночи и не возвращался примерно часов до четырех утра.
— Куда он ходил?
— Этого мы не знаем, потому что он стряхивал хвост, как настоящий проф и, каковым и является. Он мотался по Коридору, как шлюха или окурок в нужнике — простите меня, — и всегда отделывался от наших людей. Я ничуть не преувеличиваю. Он умный, хитрый, быстрый, настоящий профи. Он именно профи, он слишком профессионален, чтобы Сыскное Агентство справилось с ним.
— Значит, у вас нет никакой зацепки, что он делал или с кем встречался между полуночью и четырьмя утра?
— Нет, сэр. В результате мы не получаем ничего, а вы получаете проблему. К счастью, это не наша проблема.
— Благодарю вас. Вопреки общественному мнению, в корпорации не все идиоты. ККК понимает, что отрицательный результат — тоже результат. Вам заплатят расходы и гонорар согласно договору.
— Мистер Чайрмен, я…
— Нет, нет, пожалуйста. Вы направите все свои усилия на те потерянные четыре часа. Теперь, как вы сказали, это ваша проблема.
ККК вызвала Селина Бэни. Мистер Бэни всегда настаивал, что он не психолог или психиатр. Он не хотел, чтобы его связывали с тем, что он считал самой дрянной профессией. Селин Бэни был доктором магии, точнее, он был колдуном. Он делал самые замечательные и проницательные анализы людей с психическими нарушениями не столько всякими колдовскими шабашами, пятиугольниками, заклинаниями и курениями, сколько своей выдающейся чувствительностью к людям и проницательному толкованию оных. Это, вероятно, и было колдовством.
