К превеликому моему сожалению, Эрик Фрэнк Рассел не озаботился обзавестись подобной фантастической биографией. И даже о реальной его жизни нам известно очень и очень немногое — прежде всего потому, что яркими внешними событиями она не была богата. Он родился в 1905 году в Англии, в 1937 году дебютировал как писатель фантастическим рассказом «Сага Западного Пеликана», опубликованным в американском журнале «Эстаундинг сториз», и продолжал заниматься литературной деятельностью до самой смерти, до 1978 года. Бесхитростная фабула, не правда ли? Однако тут мне приходят на память слова Юрия Олеши: «Человек жил, жил и умер. Вот самый фантастический сюжет». Вот и давайте поговорим о сюжете. Не о внешних, фабулярных событиях, а о внутреннем мире, мире мыслей и идей, в котором Рассел жил и который он сам творил с завидной активностью.
II
Один из первых переведенных на русский, язык рассказов Рассела был опубликован в десятом томе старой, шестидесятых годов подписной «Библиотеке современной фантастики» — любители жанра прекрасно помнят и ценят это по сей день не устаревшее издание. Но вот любопытная деталь: в справке об авторе категорично утверждалось: «Рассел Эрик Фрэнк — американский писатель-фантаст». Грешным делом, тогда я приписал подобную ошибку исключительно безграмотности составителя, этих справок. И только много позже до меня дошло, что в каком-то смысле он был глубоко прав: англичанин по рождению, Рассел в своем творчестве переамериканил многих американцев, взяв на вооружение и успешно используя торопливую, скачущую, порой кажущуюся рваной стилистику американской фантастической прозы тридцатых — сороковых годов. Это не было ни случайностью, ни прихотью. В самой Великобритании периодических изданий, специализирующихся на фантастике, в те ходы почти не было. И едва ли не всем, кто хотел подвизаться на поприще НФ, приходилось выходить к читателям при посредстве многочисленных американских журналов, а значит, и вступать в острую творческую конкуренцию с заокеанскими коллегами. Но только Рассел зашел в американизации своей стилистики так далеко.
Объяснялось это вовсе не врожденной восприимчивостью или способностью к стилизации. И даже не только влиянием более опытных американских коллег, хотя вряд ли сыщется начинающий писатель, не испытавший на себе чьего-то влияния, Так и Рассел — в значительной мере ранние его рассказы были написаны под Стэнли Вейнбаума (увы, российскому читателю он, по сути дела, не известен, переведены пока два-три его рассказа — хотя и блестящих, одна «Марсианская одиссея» чего стоит!). Однако подлинные причины куда глубже. В эти годы Рассел всерьез увлекся психологией — психологией как наукой. И хотя в отличие, скажем, от Альфреда Э. Ван Вогта, которому также были свойственны подобные интересы, впоследствии практически никто из героев Рассела не стал профессиональным психологом, однако так или иначе сталкиваться с решением зачастую весьма непростых психологических проблем приходилось многим из них. Вспомните, например, исключительно тонкий по психологическому замыслу рассказ «Немного смазки».
Из множества течений и школ, существовавших в то время в психологической науке, ближе всего Расселу оказался бихевиоризм; это направление родилось в США в 1913 году — заявочным столбом послужила статья доктора Дж. В. Уотсона «Психология как наука о поведении» — и к тридцатым годам приобрело достаточное распространение и популярность. Основоположники бихевиоризма полагали, что до сих пор вся психологическая, наука была чисто виталистической, поскольку выросла из философии, корни которой, в свою очередь, уходят в религию..
Сам же бихевиоризм впутываться в длительные дискуссии о сознании и подсознании, а уж тем более — о душе не имел ни малейшего желания. В первом грубом приближении суть его можно определить формулой С → Р, где С — стимул к действию (цель), а Р — реакция, то есть само действие. Поведение человека — и человечества — складывается из множества отдельных действий, проследив каждое из которых, можно понять суть психологии человека. Подход, разумеется, упрощенно-механистический (современный бихевиоризм куда сложнее), но ведь и время-то было какое — Великий Конвейер, Святой Форд. — В приложении же к изящной словесности бихевиоризм означал замещение потока сознания потоком активности, то есть, в просторечии, прямого действия. Герои произведений, написанных с бихевиористских позиций, практически не тратят времени на рефлексию и пустопорожние размышления. Они действуют. Без раздумий. Вместо раздумий. Если же раздумья имели место, то читателям предлагается самостоятельно их реконструировать, исходя из поступков персонажей. Все это было свойственно многим писателям — бихевиористские идеи оставили в американской по преимуществу (но отчасти — и в европейской) литературе глубокий след. Приглядевшись в творчеству Эрика Фрэнка Рассела, вы и сами без Особого труда можете убедиться в этом.
Однако давайте вернемся чуть-чуть назад — к тому времени, когда Рассел еще только собирался заявить о себе на литературной поприще, и попробуем разобраться, что же привело его к такому намерению.
Подростковая увлеченность астрономией в тридцатые годы привела Рассела в Британское Межпланетное общество — основанную в 1933 году общественную организацию, ставившую своей задачей популяризацию и пропаганду космических полетов. Впоследствии общество разрослось, распушив роскошный кометный шлейф, где были и Технический комитет, объединивший проектировщиков и конструкторов космических кораблей, и множество исследовательских групп, занимавшихся самыми разными теоретическими и прикладными проблемами космонавтики, и редакции двух журналов — «Космический полет» и «Журнал БМО». Но все это — потом. В первоначальном же ядре этой кометы была просто группа любителей-энтузиастов, число которых чёрез три года после основания общества едва-едва достигло ста человек... И среди них было немало любителей научной фантастики - таких, например, как Артур Кларк. В таком окружении единомышленников, от увлечения НФ до попытки попробовать собственные силы в излюбленном жанре оставался один-единственный шаг. И было бы удивительно, не предприми Рассел этой попытки.
Третий из китов, на широких спинах которых удобно устроился фантастический мир Эрика Фрэнка Рассела, — это весьма колоритная фигура, имя которой Чарлз Хой Форт. В своей книге «Исследователи завтрашнего дня» американский критик НФ Сэм Московиц заметил, что влияние Чарлза Форта на мир идей научней фантастики было прямо-таки ошеломляющим. Вторя ему, известный издатель и писатель-фантаст Дональд А. Уоллхейм уверял, что ни одна работа, вышедшая из-под пера, находившегося когда-либо в человеческих руках, не принималась фантастами и любителями НФ с таким энтузиазмом, как книги Форта. И наконец, наш с вами герой Эрик Фрэнк Рассел со спартанской прямотой заявлял: «Три моих любимых писателя — это Чарлз Форт, Чарлз Форт и еще раз Чарлз Форт». Что же представляла собой столь популярная личность?
Сегодня деятели такого толка нам не в диковинку. Среднее и старшее поколение прекрасно помнят Эрика фон Деникена — если не по книгам, то по нашумевшим лет двадцать назад фильма «Воспоминания о будущем» и «Послание богов». А сейчас, когда издаются и переиздаются книги Александра Горбовского — такие, как «Загадки древнейшей истории» или «Иные миры»; когда чуть ли не в каждом городе то и дело вспухают всякие общества криптозоологов, уфологов, атлантологов, специалистов по общению с пришельцами из космоса и всяческих сопредельных пространств, когда спириты, астрологи и разнообразные черные, белые, а также инооттеночные маги едва ли не ежедневно обращаются к нам со страниц газет и с экрана телевизора, — что ж, нынче коллекцией необъяснимых и загадочных явлений никого не удивишь. А Чарлз Форт как раз и был собирателем самых разнообразных загадочных, таинственных, необъясненных и необъяснимых историй, в поисках которых он перерывал невероятное количество архивных документов, книг, газет и журналов. И все это собрание чудес и диковин он систематизировал и преподносил читателям в своих книгах — «Книге проклятых» (1919), «Новых землях» (1923), «Лo!» (1931) и «Диких талантах» (1932). А воздействие его на умы окружающих объяснялось, прежде всего, тем обстоятельством, что в длинном ряду коллекционеров непознаваемого и непознанного он был первым.
Впрочем, не только. Он не ограничивался собиранием и систематизацией фактов. Он еще и выдвигал гипотезы — совершенно сумасшедшие, на взгляд современников, но внутренне достаточно непротиворечивые. Порой его называли антисциентистом, однако не совсем справедливо. Форт отвергал не науку, а ее закосневших — с его, Форта, точки зрения — жрецов. Книги Форта являли собой подлинный кладезь тщательно подобранной, задокументированной, достоверной информации и собрание фантастических идей, способных поразить любой непредвзятый ум. И потому вовсе не удивительно, что фантасты, и поклонники жанра почитали тетралогию Форта не меньше, чем Четвероевангелие. После смерти Чарлза Форта его деятельность была продолжена усилиями основанного в 1931 году Общества Форта, куда входили: такие известные писатели, как, например, Бен Хект, Джон Купер Поувис, Александр Вулкотт и Теодор Драйзер. Общество издавало два журнала — «Сомнение» в США и «Ло!» в Великобритании. Почти одновременно возникла и Международная Фортианская, организация, выпускавшая в Америке «Журнал МФО», а в Англии — «Фортиан Таймс». Одно время Эрик Фрэнк Рассел был представителем МФО в Великобритании. Идеи Форта питали его творчество с первого до последнего дня. В частности, именно на них полностью построен «Зловещий барьер» — первый роман Рассела, опубликованный в американском журнале «Неведомое» в 1939 году, отдельным изданием вышедший в 1943, а в расширенном и несколько переработанном виде — том самом, в котором вы его прочли, в 1948 году. Все приведенные в романе странные, факты — от трагической истории Каспара Хаузера, этой загадочной фигуры начала прошлого века, на месте таинственной гибели которого в городском парке Ансбаха стоит памятник со словами: «Здесь один неизвестный был убит другим неизвестным», и вплоть до мельком помянутого необъяснимого исчезновения парохода «Уарата» — все эти факты почерпнуты из книг Форта или досье, собранных энтузиастами МФО. И сама идея о том, что человечество не одиноко на Земле, что рядом с нами живут не то невидимые повелители, не то незримые паразиты — тоже принадлежит Чарлзу Форту. Кстати, к идее паразитирующей на человечестве инопланетной жизни обращались и многие другие фантасты — вспомните хотя бы блистательных «Кукловодов» Роберта Хайнлайна. Да и сам Рассел не раз возвращался к ней в своих произведениях — и в некоторых рассказах, и в поздних романах «Трое для завоевания», увидевшем свет в 1956 году, и «Мозгокруты», вышедшем восемь лет спустя.
