— Нет. Было бы странным иметь чувствительную супругу. — Кзанол моментально порылся в воспоминаниях Гринберга, грязно усмехнулся и вновь вернулся к текущему делу. — Как вы спустили меня?
Старик пожал плечами:
— Довольно легко. Мы усыпили вас с помощью акустики, затем переключили автопилот вашей машины на себя. Единственный риск состоял в том, что вы могли использовать ручное управлении Кстати, я Гарнер. А это Месней.
Кзанол принял информацию без комментариев. Месней был коренастым мужчиной, таким широким, что казался намного короче своих шести футов и двух дюймов; его волосы и вкусовые щупальца, или как их там, были безжизненно белыми. Месней внимательно разглядывал Кзанола. Таким взглядом студент-биолог смотрит на сердце подопытной овцы, перед тем как пустить в дело скальпель.
— Гринберг, — сказал он, — зачем вы сделали это?
Кзанол не отвечал.
— Янски потери оба глаза и большую часть лица. Кнадсен будет инвалидом по крайнем мере год; вы вскрыли его спинной мозг. Вот этим. — Он вытянул дезинтегратор из ящика стола. — Зачем? Вы думали, он сделает вас владыкой мира? Глупо. Это только ручное оружие.
— И даже не это, — ответил Кзанол. Он обнаружил, что с легкостью говорит по-английски. Все, что он делал, делалось рефлекторно. — Это инструмент для раскопок или распилки, или для придания форм. Вот и все.
Месней рассматривал его.
— Гринберг, — прошептал он, словно боялся ответа, — кто думает в тебе?
Кзанол попытался ответить ему. Он чуть не подавился, подбирая слова. Голосовые связки человека не позволяли выразить это.
— Не Гринберг, — удалось выдавить ему. — Не… раб. Не человек.
— Тогда кто?
Он тряхнул головой, растирая свое горло.
— Ладно. Как этот безвредный инструмент работает?
— Нажимаешь эту маленькую кнопку, и луч начинает удалять поверхность материала.
— Это не то, чего я хочу.
— А-а, хорошо. Он уничтожает заряд электронов. Мне кажется, таким образом. Затем все, что попадает в луч, начинает разрываться. Мы используем крупные приборы для создания скульптурных гор. — Его голос поник до шепота. — Мы делали это. — Он поймал себя на том, что начинает задыхаться. Месней нахмурил брови.
Гарнер спросил:
— Как долго вы находились под водой?
— Я думаю, от одного до двух миллиардов лет. Ваши годы или мои, разница небольшая.
— Значит, ваша раса, вероятно, погибла.
— Да. — Кзанол недоверчиво рассматривал своя руки. — Какой… — Он глотнул, справляясь с волнением. — Под действием какой Силы я вошел в это тело? Гринберг думал, что это только телепатическая машина!
Гарнер кивнул:
— Все верно. И вы были в этом теле, так сказать, все время. Воспоминания пришельца наложились на ваш мозг, Гринберг. Вы годами делали то же самое с дельфинами, но это никогда не воздействовало на вас таким образом. Что происходит, Гринберг? Стряхните с себя это!
Раб в передвижном кресле и не думал убивать себя.
— Ты… — Кзанол-Гринберг остановился, чтобы перевести, — белковая тварь. Ты, презренная, гнилая, искалеченная белковая тварь с дефективными половыми органами. Не указывай мне, кто я! Я знаю, кто я! — Он смотрел вниз, на свои руки. Слезы возникали в уголках глаз и сбегали по щекам, вызывая зуд, но его лицо оставалось таким же невыразительным, как, лицо идиота.
Гарнер прищурясь следил за ним.
— Вы думаете, что вы, как там вас, пришелец из внешнего пространства, наводящий ужас? Глупости. Пришелец валяется на первом этаже этого здания, и он действительно безвреден. Если вернуть его в нормальное время, он первый назовет вас самозванцем. Позже я отведу вас вниз и покажу вам его. Часть из сказанного вами — истина. Конечно, я старик. Но причем здесь белковая тварь? — Он превратил фразу в отдельный вопрос.
Кзанол успокоился:
— Я объяснял. Белковые — это искусственные животные, созданные тнуктипами для еды. Белковые такие же большие, как динозавры, они гладкие и белые как шму. Они очень похожи на шму. Мы могли использовать каждую часть их тел, кроме скелетов, а они питались свободной пищей, почти такой же дешевой как воздух. По форме они напоминают гусеницу, ползущую по листу.
— Свободная пища?
Кзанол-Гринберг не слушал его.
— Забавно. Гарнер, вы помните снимки бандерснейзов, которые прислала вторая экспедиция на Джинкс? Гринберг хотел однажды покопаться в мыслях бандерснейзов.
— Конечно. Ну!
— Бандерснейзы и есть белковые, — сказал Кзанол-Гринберг. — У них нет разума,
— Я тоже так думал. Но, сынок, вспомни: у них было два миллиарда лет, чтобы развить рассудок.
— Это им не поможет. Они не могут видоизменяться. Они так созданы. Белковые — это огромная биологическая клетка с хромосомой такой же длинной, как ваша рука, и такой же толстой, как ваш мизинец. Радиация на них не влияет, а все, что вредит им из-за каких-нибудь ранений, устраняется прививочным аппаратом. — Кзанол-Гринберг смутился. Как расценить другое совпадение? — Почему кто-то мог подумать, что они разумны?
— По одной причине, — мягко произнес Гарнер. — Из-за отчета, который говорит об их огромном мозге. Он весит столько же, сколько трехлетний ребенок.
Кзанол-Гринберг захохотал:
— Но они так были созданы! Мозг белковых имеет чудесный вкус, поэтому ннженеры-тнуктипы увеличили его размеры, Ну так что?
— А то, что у него есть извилины, как у человеческого мозга.
Да, так оно и было. Подобно мозгу людей, мозгу тнуктипов и мозгу тринтан — коли на то пошло. Тогда ночему…
Кзанол-Гринберг щелкнул суставами пальцев, затем торопливо развел руки, чтобы не сделать этого снова. Тайна разумных бандерснейзов беспокоила его, но гораздо сильнее его волновали другие вещи. Например, почему его не спасли? Через три столетия, после того, как он нажал кнопку тревоги, он должен был столкнуться с Землей как разрушительный гнев Дарителя Силы. Тот, кто был на луне, должен был увидеть это.
Неужели лунный наблюдательный пост был покинут?
Почему?
Гарнер вторгся в его мысли:
— Возможно, мутацию вызвало что-то большее, чем космические лучи. Что-то похожее на залп пулемета или метеоритный шторм.
Кзанол-Гринберг тряхнул головой:
— Есть какие-нибудь другие доказательства?
— О дьявол, да. Гринберг, что вы знаете о Джинксе?
— Довольно много, — ответил Кзанол-Гринберг. Знание Лэрри о Джинксе было таким же, как и у любого колониста. Воспоминания непрошенно выскочили вместе со звуком слова. Джинкс…
Луна Двойной, третьей планеты Сириуса-А. Двойная была полосатым оранжевым гигантом, крупнее чем Юпитер и гораздо теплее его. Джинкс был больше Земли раз в шесть, с гравитацией 1,78 и периодом вращения более четырех дней. Из всех факторов, которые определяли Джинкс, наиболее важным являлось отсутствие радиоактивных элементов. Джинкс был твердым на всем протяжений скалистой литосферы до половины пути к центру его железно-никелевого ядра.
