Камера следила за тем, как приближалось животное; заметив аппарат, оно остановилось на опаленном песке. Из тумана начали появляться другие особи ее вида. Камера обошла полный круг, и везде виднелись огромные белые туши, похожие на кашалотов-альбиносов, плывущих по песку.
Их округлые макушки раскачивались назад ж вперед; пучковатая щетина шевелилась при полном безветрен. Конечно щетина была чувствительными органами; ртов не было видно, так как они были закрыты. Необычно для белковых, но это были белковые, ошибки быть не могло.
Майор Хекимер заговорил:
— Эта съемка велась при естественном свете, но с долгой экспозицией, что и объясняет долбаные кляксы. Для нас это больше похоже на ночь, Винстон Дохени, наш биолог, взглянул разок на этих монстров и сходу дал им прозвище Фрумнес Бандерснейз. Это название вида теперь занесло в долбаный бортовой журнал. Карлов вышел в сегментном бронированном скафандре и пристрелил бандерснейза для анатомирования, остальные твари разбежалась. К счастью, скафандр выдержал и жару и давление
Кадры демонстрировали действие. Трассирующие пули прошили шесть ланий вдоль камеры до объемной передней части бандерснейза. Безмолвная смерть, подтверждаемая лишь внезапно упавшей макушкой. Белые формы, бледнеющие в тумане, как призраки.
Хекимер продолжал:
— Они бегут на волнистых брюшных лапках, и как видите, бегут с долбаной скоростью. По мнению Дохени, это животное представляет собой одну огромную клетку. Нервы похожи по структуре на человеческие, но не имеют ни ядра, ни клеточного тела, ни чего-то такого, что выделяло бы их от другой специализированной протоплазмы. Мозг длинный и узкий, расположен в костяной оболочке на приподнятом, сужающемся конце. Этот череп является одним из окончаний несочлененной, эластичной и очень прочной внутренней камеры из кости. По-видимому Бог никогда не предполагал, что животное будет менять свое положение. — (Гарнер вздрогнул от неумышленного богохульства). — Рот, который на кадрах закрыт, находится спереди брюшных лапок и ни на что не пригоден, кроме как черпать закваску из океана.
Фильм показывал подробности анатомирования бандерснейза. Очевидно, два полицейских у дверей решили не смотреть на это; но Месней и Гарнер наблюдали за происходившем с неослабеваемым интересом. Вскрытие не было для них чем-то новым.
Животное перевернули на бок, выставив напоказ брюшные лапки; челюсти открыли с помощью шкива. Диапозитивы демонстрировали разрезы ткани. Имелась циркулирующая система с шестью сердечками, каждое из которых весило по одиннадцати фунтов; на левом боку находились какие-то странные органы, которые только Кзанол-Гринберг рассматривал как прививочный аппарат.
Он следил с маниакальной концентрацией за тем, как вскрывали мозговую сумку, обнажая длинный, узкий мозг, серый, с глубокими извилинами в челноке черепа. Форма в деталях была, знакомой, хотя он никогда не видел его сырым. Затем все кончилось, и майор Хекимер вернулся к рассказу:
— Океан — это однородный пищевой густыш из закваски неизвестной природы. Стада бандерснейзов двигаются вдоль береговой линии, непрерывно поглощая пищу. Берег тоже не приманка для долбаных туристов. Здесь всегда темно, волны сглаживаются закваской и гравитацией, а бандерснейзы бродят по побережью как пропащие души перетертых гор. Мы хотели было смыться, но Дохени не нашел половых органов и захотел сделать несколько других расчленений. Поэтому мы отправили вертолеты на поиски нового экземпляра. Но ни один бандерснейз так и не подошел достаточно близко, чтобы можно было стрелять с вертолета, А ведь сначала они были любопытны и непугливы. Теперь же убегали, стоило вертолету приблизиться. Убегали все. Они просто не могли бы знать о нас, если бы не имели языка или телепатических форм общения. Тем не менее, по крайней мере один долбаный бандерснейз всегда находился в поле зрения каждого вертолета. По-видимому, они знали о дальнобойности нашего оружия. На третий день охоты Дохени потерял терпение. Он предположил, что бандерснейзы пугаются вертолетов, посадил свое долбаное корыто и отправился охотиться пешком. Когда он отошел на выстрел от вертолета, бандерснейз атаковал и расплющил машину, словно долбаный грузовик, наехавший на пешехода. Дохени пришлось идти назад на своих двоих. Через несколько сотен миль на восточном берегу мы нашли другие формы жизни…
Майора Хекимера оборвали на полуслове. Голос стройной брюнетки донесся с черного экрана:
— Мистер Гарнер, есть другая часть из отчета и т под литерой "бандерснейзы". Вам она нужна?
— Да, но через минуту. — Гарнер повернулся к Кзанолу-Гринбергу. — Гринберг, это те белковые?
— Да.
— Они обладали телепатией?
— Нет, и я никогда не слышал, чтобы они убегали от кораблей мясозаготовителей. Они обычно продолжали есть, пока их не убивали.
— Хорошо, мисс, мы готовы.
Снова показалось квадратное, бородатое лицо майора.
— Мы вернулись на Сириус Матер через пять джинксовских дней после нашего отъезда и обнаружили, что Фрумиес Бандерснейз опередили нас. Вернее один из них. Он должен был пройти три тысячи миль без закваски, без какого-либо другого провианта, и это только затем, чтобы посетить наше поселение. Чтобы сделать это, ему наверное пришлось объедаться месяцами, а может и годами — надо же было накопить жирок для путешествия.
Колонисты, не говоря о самых долбаных и благоразумных, не сближались с бандерснейзом, На этот раз его кожа или клеточная стенка была голубой — возможно, для защиты от солнечного света. Он пошел прямо к северо-западной зоне культивации и потратил два часа, ползая по ней; причем вице-майор Рейс заявил, что это был самый долбаный танец, который он когда-либо видел; затем животное тронулось к океану.
Поскольку оба вертолета находились у нас, мы были первыми, кто увидел следы сверху. Вот снимки следов. Я убежден, что это форма письменности. Дохени говорит, такого быть не может. Он уверен, что бандерснейз не может пользоваться разумом, так как не развил его. Я допускаю, что видеозапись будет хорошим аргументом. Бандерснейз походил на песчаного дельфина, показывая те же чудеса ловкости. Нельзя ли попросить вас проанализировать это и дать нам знать, если мы делим данный мир с разумными существами.
— Машины не согласились с такими выводами, — вставил Гарнер. — Возможно, идеи оказались слишком чуждыми.
На экране видеофона появился неподвижный калейдоскоп цветов, затем возник неясный снимок. На бурой земле виднелись изогнутые линии, похожие на следы улиток. Земля была перепахана математически прямыми бороздами, но линии были гораздо шире и глубже. Холмы и древесные пни искривляли их. Вертолет досадили среди волнистых дорожек, и он выглядел мухой на печатном листе.
