О сути конфликта гранд-маг размышлял очень много и упорно, но так и не пришел ни к какому правдоподобному выводу. Впрочем, другого и быть не могло, ибо масштабы конфликта, с одной стороны, оказались просто-таки непредставимыми для самых выдающихся умов Коарма, а с другой - он произошел во многом случайно (или, точнее, вследствие нарушения тонкой структуры причинно-следственных связей), из-за непредсказуемого даже в категориях вневременной поливиртуальности столкновения интересов многих могучих сил.
Само Слово было воспринято магами Лотоса весьма неоднозначно. Клятвы клятвами, но коль скоро в качестве истин в последней инстанции постулируются утверждения не только неочевидные, но и вызывающие сомнения, быть беде. Сложившаяся в Валкаре ситуация сама по себе начала являть угрозу и Устоям, и Плану, поэтому был экстренно созван Великий Магистрат Лотоса, и сам жрец белой мантии Нессекар Кирлаудит, второе лицо в кастовой иерархии после Верховного Жреца, прибыл в Валкар и произнес пространную речь перед магами высших рангов, пытаясь развеять сомнения в правильности высказанных в Слове постулатов. Ему многого удалось добиться, и большая часть магов изменила-таки свою точку зрения; однако сомневающиеся остались, и Ольгерн Орнет, более других знавший Рангара, невольно оказался лидером возникшего меньшинства. У него состоялся весьма тягостный разговор с Верховным Магом Лотоса Альвистом Элгоэлласом эль-Тайкондом, но даже он не поколебал сложившихся у Ольгерна Орнета убеждений. И когда гранд-маг узнал о пленении Рангара и его предстоящем поединке в качестве гладиатора Алькондара Тиртаида ин-Хорума с неким таинственным супербойцом Императора, он создал магический коридор в пространстве высшего порядка и перенесся в Венду. Здесь он инкогнито поселился в одной из гостиниц Среднего города и принялся ждать начала "боя века".
Дольше всех в неведении относительно предстоящей схватки любимого на столичной Арене пребывала Лада. Однако в итоге Алькондар посчитал, что Рангар будет лучше сражаться, если узнает, что его возлюбленная будет наблюдать за ходом поединка; он сообщил об этом девушке и поразился хладнокровию, с каким она восприняла это известие.
- Вы уверены, леди, что иномирянин победит и на этот раз? - спросил он, подняв брови.
- Я нисколько не сомневаюсь в этом, ваше высокомогущество, - с достоинством ответила Лада. И это была святая правда, хотя с этого момента черный змееныш тревоги поселился в ее душе, и суждено ему там оставаться до самого исхода сражения.
И вот день, которого с таким нетерпением ожидала вся Венда, наступил. Уже с самого утра к Арене хлынули толпы людей. Вначале это были все люди простые: матросы, докеры, мастеровые, уличные плясуны и акробаты, бродячие актеры, среди которых нашла себе место и труппа таинственно погибшего в Орнофе Долера Бифуша (следствие, как это часто бывает, ничего не дало), ремесленники, мелкие торговцы, крестьяне с близлежащих деревень, рядовые воины. Далеко не у всех имелись билеты, и дело заключалось не только в их огромной стоимости - многие готовы были отдать чуть ли не все сбережения за возможность увидеть "бой века". Просто трибуна, где разрешалось находиться простолюдинам, имела ограниченные размеры и не могла вместить всех желающих. Именно поэтому силами многих магов вокруг настоящей Арены срочно создавались арены фантомные, но на которых можно было достоверно увидеть все, что происходило на Арене всамделишной. И естественно, за право наблюдать даже за фантомами бойцов взимались немалые деньги.
Ближе к полудню к Арене стали съезжаться богато разукрашенные кареты со столичной знатью. Блестящие кавалеры с еще более блистательными дамами важно прошествовали на трибуны для Дворян, постепенно заполняя их; отдельный сектор предназначался для высших армейских чинов, где и оказался Карлехар ла Фор-Рокс.
Гранд-маг Ольгерн Орнет выбрал, следуя избранному образу, трибуну людей небедных, но пока собственным гербом не обладающих. По иронии судьбы невдалеке от него, но на другой трибуне, расположился Фишур, мрачный, злой и полный дурных предчувствий.
Среди расфранченных столичных дворян скромно выглядел маркиз ла Дуг-Хорнар, но вендийские герцоги и графы с опаской косились на его свиту из могучих, испещренных шрамами гладиаторов. Кстати, многие вендийские (и не только) гладиаторы расположились здесь же, на специально выделенных местах дворянского сектора; был среди них и Керчермар Харлоф, и настоящая буря противоречивых чувств и эмоций бушевала в нем: он всей душой ненавидел Рангара Ола, который победил и пощадил его в Поселке Рудокопов, чем унизил смертельно и непрощаемо, но и желать победы монстру, полудемону, _нечеловеку_, он не мог.
Императорскую ложу занимал сам Император Тор Второй Премудрый с супругой Тиленой и сыном, принцем Скейваром; рядом сидели несколько особо приближенных сановников, начальник личной гвардии и три придворных мага в ранге мага-грандмагистра. По правую руку Императора в соседней ложе восседали три Верховных Мага: Альвист Элгоэллас эль-Тайконд, Алькондар Тиртаид ин-Хорум и Алессар Рохас нор-Адамар. Маги вели невидимую и неслышную для посторонних мыслебеседу, в подтексте которой стоял только один вопрос: как это уважаемого коллегу Алькондара угораздило выставить иномирянина, бойца пусть и великолепного, но человека, против исчадия сил разрушения высшего порядка Глезенгх'арра, сына чудовищного демона Хорхонгурта и женщины... Алькондар степенно отвечал, что решил использовать Рангара перед смертью для пополнения казны Храма Змеи, чем частично компенсировал бы причиненный тем же Рангаром ущерб во время его первого и последнего посещения Храма; но он, Алькондар, даже подумать не мог, кого выставит против иномирянина Император. Альвист и Алессар вежливо удивились этому и поинтересовались, почему Алькондар не прибегнул к магии и не прочитал будущего. В ответ Алькондар сослался на закон, запрещающий применять магию против Императора, однако сам почувствовал вздорность приведенного аргумента (этот закон не носил безусловного характера) и заявил, что по-прежнему верит в победу своего ставленника. Верховные маги пожелали коллеге успеха, однако фон их мыслей недвусмысленно указывал, какой исход боя они полагают наиболее вероятным. На этом их мыслебеседа прервалась; Алькондар, закрыв свое сознание, впервые со злостью подумал о категорическом (и безусловном) запрете на привлечение магических средств не только для помощи гладиаторам, но даже для прогнозирования результатов поединка при помощи, например. Ока Пророка. Впрочем, такое предсказание никогда не было однозначным, зато всегда существовала вероятность ошибки, тем большая, чем ближе стояли величины вероятностей альтернативных исходов.
