– Ну что ж, рискнем. – Космоболист решительно проглотил белую таблетку и мгновенно отключился.
Ему приснился сон. Неприятный и недолгий. Всего несколько минут тоски и душевной боли. Почти сразу проснувшись, Иван вспомнил его с отвращением. Снились родители. Люди, которые когда-то, в двухлетнем возрасте, не слишком беспокоясь о будущем ребенка, оставили его в специнтернате, созданном космическими пришельцами для одаренных детей Земли. И ни разу не навестили, не вспомнили.
К счастью, Демьянцев действительно оказался талантливым. Способности его проявились рано и во многом. В учебе, в искусстве, в спорте. Он, не раздумывая, выбрал спорт. Это позволило быстро покинуть ненавистный рассадник будущих гениев, сменив его на спортивную спецшколу. В отличие от многих других, не сломавшись.
Очень многих из обреченных на одаренность ребят, чьи таланты так и не раскрылись до двадцати одного года, отправляли на принудработы. Некоторые попадали в психушку. Кто-то – на социальное пособие. Демьянцев знал, что опасный общественный эксперимент продолжается до сих пор: Земле не хотелось ссориться со всемогущими альтаирцами.
Иван долго пытался вытравить из памяти горькие воспоминания, но сейчас детство вновь напомнило о себе. Во сне родители просили прощения, жаловались на одиночество, умоляли о встрече. Демьянцева передернуло – никакого интереса к этим чужим людям он не испытывал. Пробуждение он воспринял с облегчением.
Взгляд на часы – прошло ровно два часа. Иван пожал плечами – все, как обещал врач. Белая таблетка ничего не стоила, но эксперимент начал вызывать любопытство.
Вторая таблетка – красная. Ее он проглотил не раздумывая. Следующий сон. Ирина. В незнакомой комнате, одна. Такая же прекрасная, нежная и хрупкая, как когда-то давно, пять лет назад. Тогда она предала Ивана, оставила его, ничего не понимающего, растерянного, предпочла нелюбимого, но благополучного и надежного Ракитина.
– Ты! – Чудесные серые глаза подернулись дымкой воспоминаний. – Если бы ты знал, как часто я вспоминала о тебе, как жалела о том, что сделала. Я люблю тебя по-прежнему. Ты пришел за мной наконец-то! Если хочешь, я все брошу, все оставлю и пойду за тобой. Ты простишь? – Ее руки потянулись к Ивану. Он резко отпрянул.
– И опять предашь? – Иван Демьянцев не признавал компромиссов и не умел прощать. Как в один голос утверждали психологи, это и было главной причиной его одиночества. – Я не простил. Извини. Прощай! – Иван выпал из сна резко и болезненно. И за эту таблетку он не собирался платить. Снова взгляд на часы. Еще два часа жизни.
Следующая таблетка. Желтая. Еще один цвет предательства. Иван представлял, что его ждет, и с удовольствием отказался бы от желтого сна. Но врач сказал – в обязательном порядке. Спортсмен решился. В конце концов, это ведь только сон. Пусть и не слишком приятный. Догадка оказалась верной. В желтом сне бывший лучший друг жалко мямлил ненужные слова о минутах слабости, о том, что не хотел, но так получилось, что много раз собирался подойти и объясниться, но все ведь знают его, Ивана, тяжелый характер… Очередное тяжелое пробуждение. Еще два потерянных часа. Желтая таблетка тоже ничего не стоила.
Но что будет в следующей? Какой гость из прошлого мог оказаться в зеленом сне? «Цвет надежды – зеленый», – внезапно припомнилась прочитанная когда-то фраза. Предпоследняя таблетка. Следующая – черная. Она почему-то пугала, вызывая в памяти жестокую гримасу на лице показавшегося сначала таким добродушным врача. «Цвет надежды – зеленый», – повторил Иван вслух и привычным уже жестом отправил в рот четвертую таблетку.
В этот раз все было иначе. Сон перенес в полупустую комнатушку – знакомый интерьер интерната для будущих гениев. Диван, несколько стульев, на узком столе – компьютер. За компьютером – толстый взъерошенный парнишка лет девятнадцати, немного похожий на пингвина: ободранная черная кожаная куртка натянута на грязную белую майку. Незнакомец жевал что-то вроде ватрушки, не отрывая взгляда от экрана. Появление Демьянцева «пингвин» проигнорировал.
– Эй! – окликнул Иван. Хотелось поскорее выяснить, что он тут делает, в этом сне. – Ты кто такой?
Воспользовавшись возможностями сна, спортсмен легко прервал увлекавшую парня игру, появившись прямо на экране. Лохматый толстяк поморщился и уставился на пришельца.
– Я – Юль! – коротко ответил парень и, заметив удивление странного посетителя, неохотно пояснил: – Юлиан. Демьянцев. А вот тебе здесь чего? Зачем явился? Вали отсюда, компьютерный глюк!
– Это кто еще тут глюк? – неожиданно оскорбился Иван. Наглый мальчишка казался скорее забавным, но что-то из только что сказанного тревожило, требуя вернуться, осознать, переспросить. Вот! Демьянцев? Младший брат? Откуда? Здесь, в интернате?
– Демьянцев? – переспросил он вслух.
– А что? Морду набить хочешь? – окрысился «пингвин». – Не ты один!
Вскочив со стула, он бросился в угол, попытавшись принять защитную стойку. Только сейчас Иван заметил синяки и царапины на опухшем лице «брата». Долгих объяснений не потребовалось. Широко распахнув дверь, в комнату ввалились незваные гости. Кандидаты на принудработы. На лице Юля появилось тоскливое загнанное выражение.
– Бить пришли, – понял Иван. – Слишком умный. Не выделяйся!
Давно не испытанное сильное чувство озлобления, ненависти, смело в его душе опостылевшую пустоту одиночества. Не задумываясь о реальности присутствия, космоболист вмешался в драку. Через несколько минут подлые щенки жалобно выли по углам. На лице морщившегося от боли Юлиана медленно проступало мрачное подозрение.
– Пошли отсюда! – коротко объяснил спортсмен. – Я твой брат.
– Брат? Я сирота! – фыркнул темноглазый темноволосый мальчишка, глядя на высокого, голубоглазого блондина.
– Да. Старший брат. Иван Демьянцев, – мучительным усилием выплывая из затянувшегося сна, сказал Иван. Он говорил вслух, один в пустой комнате коттеджа. Спортсмен огляделся. Сердце от наплыва неожиданных, казалось, навсегда забытых эмоций тревожно билось, требуя немедленных действий. Зеленая таблетка оказалась бесценной. Спортсмен потянулся было к часам, но не успел. Внезапно его вновь затянул сон – теперь уже без таблеток: что же ему потом еще снилось? Пришелец.
Инопланетянин пытался объясниться:
– Юль – не землянин, имя – случайный выбор. Потерянный нашей экспедицией ребенок. Мимикрия – он сумел приспособиться к жизни на Земле. Сами мы ничего не можем сделать. Не отвечает, не понимает, враждебен. – Альтаирец был, как обычно, загадочен, но спящий почувствовал грустный фон его мыслей. Что-то там такое было интересное про этого парня.
