Инопланетянин пытался объясниться:
– Юль – не землянин, имя – случайный выбор. Потерянный нашей экспедицией ребенок. Мимикрия – он сумел приспособиться к жизни на Земле. Сами мы ничего не можем сделать. Не отвечает, не понимает, враждебен. – Альтаирец был, как обычно, загадочен, но спящий почувствовал грустный фон его мыслей. Что-то там такое было интересное про этого парня.
– Если он приснился тебе, значит, это твой брат. Помоги ему, он поверит. Очень прошу…
Чушь. О чем это он? Иван так и не узнал – сон прервался. Новое пробуждение оказалось резким и тревожным. Надо спешить! У него есть брат!
Взгляд на часы. Семь часов утра. Еще два часа прошло. Но совсем другие, непохожие на таблеточный сон. Иван взглянул на черную таблетку – пусть подождет. Где-то у него был телефон этого врача.
На прием он попал первым. К восьми.
– Сработала? Какая? – с жадным интересом спросил старик. – Зеленая? Любопытно. Неплохой выбор. Соционически – волевая сенсорика в ведущем блоке.
– Скажите, доктор, – швыряя на стол пачку крупных купюр, спросил Демьянцев, не зная, как перейти к главному. – А черная – это что? Я правильно догадался?
Врач улыбнулся:
– Еще одна таблетка от одиночества, знаете ли. Самая действенная. А что, приняли бы? Впрочем, вам, кажется, повезло.
– Да. – Иван наконец решился. – Скажите, а парень этот, Юль, брат, он что, существует на самом деле? Где?
Старик равнодушно пожал плечами:
– Я, извините, ваших снов не смотрел. А только если что-то приснилось, значит, оно существует. Ищите там, где видели. Это сны жизни.
* * *
– Для нас большая честь… Разумеется, знаю, – сказал Ивану директор интерната. Известного спортсмена он узнал сразу и старался услужить. – Да, да, есть. Демьянцев. Юлиан. Найденыш. Подброшен в пятилетнем возрасте. Имя и фамилию назвал сам. Очень интересовались пришельцы. Гениальный мальчик. Однако, характер… Прекрасные задатки, знаете ли, но не слишком дружелюбен. Брат? Ну, конечно, конечно, Демьянцев… Если желаете, пожалуйста, на вашу ответственность…
Иван вбежал в спортзал вовремя, едва успев вырвать полузабитого парня у толпы визжащих подонков.
В жизни Юлиан оказался другим – тощим, еще более мрачным и взъерошенным. Только в глазах его горела знакомая ненависть. И он все равно был немного похож на пингвина.
– Я твой брат, – без лишних объяснений сказал Иван. – Собирай вещи и пошли отсюда.
– У меня здесь никого и ничего нет, – угрюмо буркнул младший.
– У тебя есть я. Старший брат, – сказал Иван, чувствуя, как жизнь неожиданно приобретает смысл, и в нее входит новая, прежде незнакомая, ответственность. И уходит одиночество. – Знаешь, – немного смущенно добавил старший Демьянцев, – ты всегда можешь на меня рассчитывать…
Юль тихо хмыкнул, упрямо пытаясь оттереть рукавом замызганной куртки кровь с разбитого рта.
– Знаю, – ответил он на вопросительный взгляд брата. – Ты мне вчера снился.
Сергей Лукьяненко
Глухой телефон
Иногда мой сосед справа сходит с ума. Он начинает петь.
У него хороший голос. Он любит старый русский рок и бардовскую песню – хотя раньше я думала, что это не сочетается. Сутки или двое кряду он поет, а нам ничего не остается, кроме как слушать – и пускать слова кружным путем.
Потом он замолкает. Некоторое время тяжело и часто дышит. А потом начинает работать.
– Алло, – говорит сосед справа. Если скосить глаза, то я вижу его небритое лицо, крупный кадык, волосатую грудь, мускулистые руки – тоже поросшие рыжим волосом. И нежную, будто попка младенца, розовую кожу в паху. Вторичные половые признаки у нас остались. С первичными – проблемы.
– Алло, – отвечаю я устало. И тут же бросаю налево: – Алло!
– Алло, – отвечает женщина, что стоит слева от меня. Она молодая. Не красивая, но задорная. У нее остренькие груди с маленькими сосками. Широкие мягкие бедра. И розовая заплатка между ног. Жаль, что я не могу наклонить голову и посмотреть, как это место выглядит у меня. Понимаю, что так же. Но все равно любопытно.
– Двести два, – говорит сосед справа. – И сорок три вперед.
– Двести один, – говорю я соседке слева. Все мне ясно. Аркаша снова хочет поговорить с Полиной. – И сорок три вперед.
– Двести, – говорит она своему соседу, малышу лет семи. Мальчик это или девочка – никто не знает. Ребенок исправно работает, но ни с кем не общается. – И сорок три вперед.
– Привет, Полина! – говорит сосед справа.
– Привет, Полина! – сообщаю я.
– Почему ты перестала мне отвечать? Вот уже пять лет…
– Почему ты перестала отвечать мне? – механически повторяю я. Когда-то я старалась не исказить ни одного слова, ни одной интонации. Потом стала проще. – Вот уже пять лет ни одного слова…
– Алло! – говорят мне в спину. Судя по голосу, человек пожилой. И очень злой. Мне доводилось слышать, как он намеренно искажает реплики. Не слишком часто – чтобы не выключили из цепочки. И не слишком грубо – чтобы не заподозрили обман. Но искажения всегда были мастерскими.
Жаль, что я не могу посмотреть ему в глаза.
Жаль, что мы всегда стоим по стойке «смирно».
– Алло, – говорю я женщине, что стоит передо мной. У нее красивая спина. Мало кто из мужчин способен оценить красоту женской спины. Им бы что пониже…
Попа у женщины тоже красивая. Могу оценить это только теоретически, даже будь я лесбиянкой – здесь все грешные мысли бесполезны. Нет, ну почему остались сиськи, попы, усы, кадыки? Чем провинились бедные гениталии? Мы же не сами для себя их придумали!
– Семь тысяч триста двенадцать, – говорят мне в спину.
– Совсем охренели? – спрашиваю я. – Не дойдет!
– Просили. Доходило когда-то, я помню. Это по прямой.
Может, зря я его считаю злым?
– Семь тысяч триста одиннадцать, – говорю я.
– Совсем ума нет, – соглашается женщина впереди. – Семь тысяч триста десять!
– Конечно, я был неправ… – говорят мне справа. Транслирую фразу налево, а сама с любопытством жду, что же придет сзади. Любопытство здесь редкий гость.
Сзади молчат. Так бывает. Люди переспрашивают друг друга, слова перелетают от одного неподвижного голого тела к другому медленно, с запинками, будто подраненный в крыло дробиной глухарь.
– И я не хотел тебя убивать! – говорят справа.
– Я не хотел тебя убивать, – со скукой ретранслирую я.
Если подняться вверх, в доступные лишь ангелам горние высоты, то мы будем походить на самую огромную в мире армию. Растянувшиеся от горизонта к горизонту шеренги, выстроившиеся от горизонта до горизонта ряды. Интервал-дистанция, на расстояние вытянутой руки, раз-два!
