– Я поняла, что нам нужно делать! – Ворвалась я на половину Мишутки.
– И что же? – Мальчик, как всегда, что-то паял, и от неожиданности чуть не выронил из рук паяльник.
– То, что ты мой брат – об этом знает только Виктор Иванович, а все остальные об этом лишь догадываются. Вот ты, Мишутка, например, говорил кому-нибудь, что я – твоя сестра?
– Нет.
– Вот, и меня никто не спрашивал.
– А почему мы тогда вместе живём?
– Это у тёти Анфисы нужно спросить. Поселить нас в одной комнате – это была её идея.
– Серёга знает! – Вдруг вспомнил Мишель.
Я отмахнулась:
– Это всё мелочи! Он – свой парень. Сам сформулируй, что ему можно соврать. Только не забудь как бы ненароком упомянуть, что это нужно мне – он в лепёшку расшибётся, лишь бы мне удружить.
– Думаешь? – Усомнился Мишель.
– Уверена.
– Он тебе нравится, да? – Голос мальчика дрогнул
– Как же ты меня достал! Ты вообще о чём-нибудь другом можешь говорить? "Нравится", "не нравится" – и так каждую минуту. А вообще, в данной конкретной ситуации главное – что я ЕМУ нравлюсь.
– Ему- да, конечно, – промямлил мой приятель. Вид у него был таким несчастным, что я смягчилась:
– Не переживай, он у меня не вызывает никаких чувств кроме дружеских.
Вскочив с постели, я подошла к коробочке, где временно обитала Чапа и принялась кормить черепашку приготовленными загодя листьями капусты.
На Мишутку я старалась не смотреть, потому что точно знала, что именно он спросит. И он спросил. Как раз теми же словами, что я и думала.
– А я вызываю? – И добавил совсем жалким голосом. – Какие-нибудь…чувства?
Я вздохнула. Ну, что ему было ответить кроме правды.
– Вызываешь. Я тебя считаю почти за брата.
Лицо у Мишутки стало таким странным, что мне сразу стало понятно: он ожидал чего-то другого. Если бы он только знал, чего стоит такое родство…
Когда внизу всё утихло, я подождала ещё немного и рискнула пробраться в столовую – праздничный обед вкусен, но слишком быстро усваивается.
Именно "пробраться" – другое слово подобрать трудно: по всему дому бродили незнакомцы, они громко переговаривались между собой и смеялись, из мастерской заплетающимся языком вещал дядя Альфред, на крыльце курили какие-то мужики.
– Не люблю, когда люди напиваются, – сама себе пожаловалась я. – Неужели им самим не противно чувствовать себя такими… ? – Я так и не смогла подобрать определение – не позволяли правила хорошего тона.
"Настоящий джентльмен, – вспомнила я папин афоризм, – даже глухой ночью, в абсолютно пустом доме, споткнувшись о кошку, назовёт её кошкой"
Любое место, где только что отшумел праздник, выглядит покинуто и тоскливо. Чем грандиознее праздничное мероприятие, тем печальнее смотреть на то, что от него осталось.
Столовая не была исключением. Стол был завален остатками пиршества, всюду стояли тарелки с недоеденным содержимым, пустые бутылки, валялись какие-то огрызки и растерзанные упаковки.
Тётя Анфиса наводила порядок. Больше в столовой никого не было.
Сначала я хотела утащить что-нибудь съедобное и потихоньку уйти, но потом совесть взяла своё.
– Вам помочь?
Хозяйка мрачно посмотрела на меня из под сбившегося платка и ничего не ответила.
Я молча принялась за работу. Мы перетаскали все тарелки в раковину. Я, уже имея необходимый навык, принялась их мыть, тётя Анфиса в это время вытирала столы. Съедобные отходы я собирала в отдельное ведро. Не представляю, зачем; наверное, ими кормили каких-нибудь домашних животных. По крайней мере, рядом сидела кошка и, глядя на ведро, плотоядно облизывалась. Я всё это считала самым настоящим варварством – у нас на Земле животные всегда ели специально сделанные для них корма и никому в голову не приходило кормить их отбросами с человеческого стола.
Помыв тарелки, я перешла на салатницы, стаканы и прочую мелочь. И, надо сказать, у меня стало неплохо получаться. В голову снова полезли негативные мысли: посуду мыть я научилась, полы обдирать умею, если у папы что-нибудь не станцуется, две профессии, как минимум, я уже освоила, уже не пропаду в этой жизни.
Молчание, царившее на кухне, было тягостным – по другому назвать сложившуюся ситуацию это значит – погрешить против истины.. Подчиняясь неожиданному порыву, я подошла к хозяйке:
– Тётя Анфиса!
Она вопросительно взглянула на меня. Я опустила глаза:
– Я хотела извиниться перед Вами. Однажды я поступила не очень вежливо и мне бы не хотелось, чтобы Вы на меня из-за этого обижались.
По недоверчивому выражению лица женщины было видно, что она не могла поверить в чистоту моих намерений и ожидала какого-нибудь подвоха. Я её не винила; сама была удивлена своим поведением.
– Я на тебя не обижаюсь.
Я позволила себе улыбнуться:
– Думаете, этого не видно? Хоть я, с Вашей точки зрения, и маленькая девочка, но в некоторых вещах разбираюсь не хуже взрослых.
Тётя Анфиса помолчала, потом с усилием выговорила:
– Ты очень умная, это я сразу поняла.
– Спасибо за комплимент. Можно считать это за знак примирения?
Та кивнула.
Я с облегчением перевела дыхание. Вот уж не ожидала, что всё получится так быстро и как-то спонтанно. Правильно про нас, про женщин говорят, что у нас отсутствует всякая логика и нами движут большей частью чувства. Казалось бы полчаса назад я сказала Мишутке, что не буду извиняться перед тётей Анфисой ни за какие коврижки, а тут гляди, как всё повернулось…
Дальше работа пошла веселее. Мы продолжали молчать, но теперь молчание не нагнетало психологическую атмосферу, а было обычным, которое устанавливается в помещении, где работают занятые своими делами люди.
Вскоре мы закончили. На прощание тётя Анфиса хотела мне что-то сказать, но промолчала. Я полагаю, что лишилась возможности услышать что-нибудь вроде "Не нужно кичиться своим интеллектом, это плохой тон" или чего-нибудь в этом роде.
На крыльце курил дядя Альфред. Я первый раз увидела его курящим. Скорее всего, он принадлежал к той породе людей, что ведут здоровый и трезвый образ жизни, а как только "срываются" – тут же пускаются во все тяжкие. Художник уже успел немного протрезветь, но его всё ещё ощутимо потряхивало.
Мне бы посочувствовать человеку, но я по-иезуитски хитро, так, что нельзя было подкопаться, принялась портить ему настроение.
– Здравствуйте, дядя Альфред! – Тон у меня был жизнерадостнее некуда. – Великолепный сегодня день, да?
Гений окинул меня страдальческим взглядом и ничего не ответил.
– Знаете, – интимным шёпотом поведала я, – бывают такие дни, когда всё из рук валится, не хочется ничего делать кроме как валяться на кровати и смотреть в потолок. А бывает, вот, вроде как сегодня, когда настроение просто зашкаливает, без всяких видимых причин, то-ли из-за хорошей погоды, то-ли из-за чего-то ещё… У Вас такого не было?
