– Я киборг, мне и так хорошо.
В течение этих двух лет никаких новых предчувствий насчет гибельной для нее тенденции у Стива не возникало, и никто их не преследовал. Около года они провели на Земле, потом посетили еще несколько миров. Они вели жизнь обеспеченных туристов и старались никому не мозолить глаза. Правда, недавно произошло нечто не особенно для них приятное: в глобальных сетях Ниара, Земли, Неза и еще десятка планет вдруг появилась информация о Стиве Баталове и его необычных для человека способностях, со ссылками на факты. Кто это сделал, Стив так и не смог выяснить. Вскоре после этого они с Тиной начали ощущать настойчивое, хотя пока еще очень осторожное внимание спецслужб – везде, где бы ни появлялись.
А позавчера Стива пригласили в силарское консульство на Незе. Одного. Вернувшись, он сказал, что ему предложили ни много ни мало принять силарское гражданство.
– Знаешь, интересный у нас был разговор… Они заявили, что мои способности их не интригуют, поскольку они сами так умеют. И продемонстрировали – действительно, умеют. Но они считают, что должны оказать мне поддержку, поскольку моя этика согласуется с их этикой, а без крыши меня рано или поздно достанут или спецслужбы, или преступные группировки. Я поблагодарил их, конечно…
– Чтобы Силар предоставил гражданство человеку – что-то неслыханное! – заметила Тина. – Я бы, пожалуй, согласилась, мне силарцы всегда нравились.
– Они меня человеком не считают. По их словам, я вроде них и вдобавок обладаю высоким рангом. Рроов’зен – так это у них называется. Только я уже привык жить сам по себе…
Аэрокар опустился возле входной галереи. Тлемлелх стоял наверху около ступенек, позади – трое телохранителей.
– Тина, я счастлив тебя видеть! Стив, здравствуй!
На нем был светлый костюм и сандалии – дань нормам, принятым в человеческом обществе. За его спиной струился длинный шелковистый плащ с жемчужной застежкой. На шее – автопереводчик в виде изящного медальона. Алмазно переливался гребень, горели на солнце позолоченные когти и вкрапленные в кожу драгоценные камни. Громадные вишневые глаза Тлемлелха приветливо блестели. Он давно уже не был похож на то раздавленное существо, которое Тина привезла два года назад в силарскую больницу.
Преуспевающим дизайнером он так и не стал, зато как художник имел громкий успех, поскольку первый познакомил Галактику с новым для нее лярнийским искусством. И Могндоэфра, и Харл охотно пошли на официальный контакт, но все же культура энбоно оставалась очень герметичной, Лярн не спешил раскрываться для посторонних. Тлемлелх, единственный переселившийся во внешний мир энбоно, был окружен ореолом таинственности и находился в центре внимания. За его работы платили большие деньги (сам он не был сведущ в таких делах, зато в этом прекрасно разбирался адвокат Зелгони, порекомендованный ему Тиной), вдобавок он читал лекции об искусстве Лярна в известном на всю Галактику Месхандрийском университете. После курса терапии в силарской больнице он не только вышел из депрессии, но также избавился от страха перед иными расами и чувствовал себя на Незе вполне комфортно.
На Лярне он за эти два года ни разу не побывал. Туда летал, чтобы уладить его имущественные дела, юрист из конторы Зелгони, а сам Тлемлелх не хотел возвращаться в страну Изумрудного солнца даже ненадолго.
– Тина, мне там нечего делать. Мне нравится здесь. Кроме того, там осталась моя судьба, от которой я ушел вместе с вами через Фласс, путем мертвых. Я не хочу искушать ее. Вдруг она меня настигнет, если я опять появлюсь на Лярне?
Он сохранил свойственную Живущим-в-Прохладе манеру выражаться – тоже одна из причин, почему его лекции пользовались бешеной популярностью.
– Тебе виднее, – не стала спорить Тина, – но ведь на Незе ты единственный из расы энбоно, а тебе, наверное, нужна личная жизнь…
– После той прогулки по Харлу о сексе я даже думать не могу. – Тлемлелх грустно пошевелил слуховыми отростками. – Какую-то часть меня Лиргисо все-таки убил. Зато теперь у меня есть много такого, чего не было в Могндоэфре… И есть свобода от борьбы за статус – вы вряд ли представляете, что это значит, ибо вы обладали этой свободой изначально, а я обрел ее здесь.
– Лярн меняется, – сказал Стив. – Рабство там уже аннулировали, а недавно Клан Властвующей согласился гуманизировать свои законы. Конечно, под давлением Галактической Ассамблеи, но главное, что жизнь становится более нормальной. И Фласс перестал есть разумных, мы с ним договорились.
– Я все это знаю, – согласился Тлемлелх, – но традиции в Могндоэфре – совсем не то, что законы в Харле, они просто так не переменятся. Традиции таковы, что наивысшего статуса достигают такие, как Лиргисо, – те, кто лучше всех умеют подавлять и подчинять остальных. Есть истинные и поверхностные перемены, и то, о чем ты говоришь, Стив, относится ко второй группе.
Тина невольно улыбнулась: с тех пор, как экспансивный и взбалмошный Тлемлелх стал университетским преподавателем, его мышление приобрело ощутимый налет академизма.
– Перемены чаще всего начинаются с поверхностных, – не сдавался Стив, – а потом идут вглубь, слой за слоем.
Они устроились в круглом холле, за столом с разделенной на лунки волнистой столешницей. В лунках размещались бокалы и блюда с закусками – лярнийскими и для людей. Солнечный свет, проходя сквозь стеклянный потолок, приобретал изумрудный оттенок, и небо казалось зеленоватым, как на Лярне. Телохранители, два человека и незиец, стояли у стены, скрестив руки. Тина заметила, что они вооружены, помимо парализаторов, импульсными пистолетами.
– К сожалению, я не могу отослать их, – проследив за ее взглядом, извинился Тлемлелх. – В соответствии с контрактом, они не вправе оставить меня наедине с посетителями, даже если я сам прикажу. Когда я составлял контракт, я забыл сделать для вас исключение. Оговорил только, что они не должны мешать мне летать. У меня сейчас четыре аэрокара, в воздухе я ничего не боюсь… Тина, я ведь научился летать почти как ты!
Это было правдой: Зелгони жаловался Тине, что Тлемлелха уже несколько раз штрафовали за опасное для жизни воздушное лихачество.
– Но то, что ты делала во время того боя над Флассом, у меня никак не получается, – добавил энбоно. – Помнишь? Очень сложные фигуры, как они называются?
– Это был тергаронский пилотаж.
– Сможешь показать?
– При условии, что сначала ты будешь заниматься на тренажере. Так можно и машину разбить.
Он улыбнулся:
– В небе я счастлив и не боюсь разбиться. Это будет прекрасная смерть.
– А если ты свалишься кому-нибудь на голову?
