- Э-хэ-хэ, - вздохнул огорченный ухоноид, - измельчали вы...
- Не измельчали, а поумнели. Кстати, тебе тоже не мешало бы.
- Вот еще! Сидеть рядом с вами и рассуждать: а что случится, если я сяду верхом на коня? Нет уж - увольте!
Милав вдруг резко остановил повозку. Ухоня удивленно спросил:
- Ты чего?
- Слазь!
- Да в чем дело!!
- Слазь и помоги мне!
Милав спрыгнул в дорожную грязь и пошел к лошадям. Ухоня последовал за ним, держась на безопасном расстоянии (кто знает, что выкинет человек, ПОБЫВАВШИЙ ПО ТУ СТОРОНУ БЫТИЯ И ВЕРНУВШИЙСЯ ОТТУДА?)
- Выпрягай лошадь! - сказал Милав.
- Зачем?
- Будем смотреть, что случится с тобой, когда ты сядешь на спину лошади.
- Что я, подопытный кролик, что ли?
Милав не слушал Ухоню и уже заканчивал выпрягать лошадь.
- Можешь не трудиться, - сказал Ухоня, с тревогой поглядывая на товарища. - Не полезу я на это убожество. Да и седла нет!
- Ничего, - успокоил товарища Милав. - Ты полегонечку, потихонечку...
Лошадь стояла перед Ухоней, опустив голову и поглядывая на потенциального седока.
- Ну, чего же ты? - спросил Милав.
- Да я...
- Вот видишь, - на словах-то всегда легко храбриться, а на деле...
- Ты что же, думаешь, что я испугался?!
- Ага.
- Этого дохлого пони?
- Ага.
- Ты серьезно?
- Клянусь тигриным коренным клыком!
- Ах так!
Ухоня вскочил на спину флегматичной лошадки и вонзил когти в ее бока. Милав за секунду до этого предусмотрительно отпрыгнул в сторону (сказки сказками, но и о себе никогда не мешает позаботиться!). Кальконис встал во весь рост и внимательно наблюдал за разворачивающимися событиями. Казалось, сама природа замерла, ожидая, что же случится с тем, кто отважился - нет, не так - кто посмел нарушить великий запрет Тогтогуна? И...
И ничего не произошло!
То есть совсем ничего не произошло: ни гром не грянул, ни земля не разверзлась. Но самое поразительное - "дохлый пони" так с места и не сдвинулся! Ухоня тянул коняжку за гриву, покусывал за шею, царапал когтями бока - тщетно. Лошадка только шкурой подрагивала, словно надоедливых слепней отгоняла, и... продолжала стоять как вкопанная. Ухоноид окончательно выдохся и уступил упорству "дохлого пони", предположив, что именно этот экземпляр лошадиного мира ведет свою родословную от осла.
- И что все это значит? - спросил Ухоня. Милав был озадачен не меньше ухоноида. Он вернул лошадку в упряжку, а затем уселся на место возничего.
- Ты так мне ничего и не скажешь? - накинулся Ухоня на него.
- А что я должен говорить? Не я же катался на этом арабском скакуне, а ты! Вот и поделись с друзьями своими впечатлениями!
Ухоня не ответил. Он обиженно засопел и уполз в дальний угол, в раздражении откусывая от борта повозки здоровенные куски древесины. Некоторое время слышался только хруст перемалываемых ухоноидом щепок. Потом заговорил Кальконис:
- Ухонин опыт показателен.
- Это чем же? - осведомился ухоноид, перестав на время разрушать их "дом на колесах".
- Тем, что легенда о Тогтогуне могла в действительности иметь место.
- О чем вы говорите! - возразил Ухоня. - Лошадь даже с места не сдвинулась!
- Вот именно - не сдвинулась! - Сэр Лионель сделал ударение на последнем слове.
- И что с того?
- Мы подсознательно ожидали чего-то сверхъестественного: извержения вулкана или воскрешения Тогтогуна, хотя и не верили в это. На самом деле все оказалось намного загадочнее - лошадь просто не сдвинулась с места, тем самым подтвердив действенность запрета.
- Да, но почему она не сдвинулась с места? - спросил Милав.
- Трудно сказать. Быть может, эта порода лошадей и не умеет ничего другого, как тянуть за собой повозку.
- Не очень-то убедительно! - пробурчал Ухоня, успевший окончательно успокоиться, - теперь "дому на колесах" полное разрушение не грозило.
- Предложите что-нибудь получше, - пожал плечами сэр Лионель.
- Запросто! Ваша теория о специально выведенной породе лошадей и яйца выеденного не стоит! Кто мешал жителям завезти с континента нормальных лошадей?
- Вот именно - кто?
Ухоня ответить не успел. Впереди послышался голос, и они увидели повозку, перегородившую дорогу; сломанное колесо лежало в жирной грязи, а возле него кто-то копошился.
- Вот у этого аборигена и спросим! - обрадовался Ухоня, собираясь выпрыгнуть. Милав удержал его:
- Ты своим обличьем едва ли его обрадуешь. Пойду я.
Милав осторожно слез со скамьи и, соскальзывая в колдобины, направился к незнакомцу. Последний уже заметил подъехавших и теперь стоял у своего колеса, дожидаясь Милана. Кузнец остановился на некотором удалении и поднял руки в знак того, что у него нет оружия. Незнакомец молчал. Милав прошел еще несколько шагов и встретился с ним взглядом.
"Бол-О-Бол из племени болоболов, - равнинный карлик низшего разряда. Молод, горяч, в меру волосат и в меру съедобен. Перешагнул рубеж предварительной зрелости (то есть достаточно созрел для того, чтобы усладить вкусы равнинных карликов второго разряда). Занимается исключительно извозом (не гнушается и "левых" рейсов). Живет в повозке. Обидчив. Горд. Смачно плюет на всех, кто ниже ростом. Грамоте необучен; с человеческой речью незнаком".
Милав продолжал идти, не выпуская Бол-О-Бола из виду. Он был уже совсем близко от карлика, когда с удивлением заметил, что возле колеса никого нет. Милав подошел к повозке, завалившейся набок, огляделся. Карлик исчез. Он напрягся и...
Кто-то стоял за его спиной. Милав резко обернулся и успел заметить маленькая волосатая ручонка схватила ножны Поющего и попыталась сорвать их. Попытка эта была для Бол-О-Бола роковой - Милав схватил его руку и сжал так, что окрестности огласились воплем, который мало походил на человеческий.
Милав поднял вопящего Бол-О-Бола в воздух, поднес к лицу и еще раз заглянул в маленькие глазки, бегающие, словно ртутные шарики.
- Значит, говорить ты не умеешь? - тихо прошептал Милав. - Тогда мы поступим по-другому...
Он поставил карлика на землю и обхватил его голову руками. Сосредоточился, преодолевая завесу испуганных мыслей Бол-О-Бола, и скоро нашел кое-что интересное: сквозь муть рвущихся и расползающихся, словно гнилая дерюга, мыслей карлика проступили яркие и четкие обрывки воспоминаний. Милав устремился к ним и успел впитать в себя, прежде чем они вновь погрузились в молочный туман тупой рассеянности Бол-О-Бола:
"Их всего трое: двое мужчин и зверь, похожий на горного тарлика... обмануть трудно... если они смогли добраться до острова и их не остановили горгузы, у нас... сколько можно говорить об одном и том же! Теперь только ты... перестань хныкать! Твое дело забрать то, что висит у одного из них на поясе... нет, убивать их нельзя, мы еще..."
