Олег некоторое время рассматривал суровый ландшафт Луны, затем отвел взгляд от окна и, показав на макет ракеты, висевший на стене, сказал:
– Есть единственный выход – спять антенны.
– А что еще? – недовольно и насмешливо проворчал Денисов.- Можно выбросить телевизоры? Так?
Олег смутился.
И вот поднялся Роб, сильный, рослый. Своей спиной он закрыл иллюминатор, и в ракете сразу стало темнее.
– У меня есть предложение,- сказал он хрипловатым низким голосом.- Оно очень простое: я сам для себя найду топливо!
Все удивленно посмотрели на негра. О чем он говорит, на что надеется?
Иван Иванович даже привстал с места.
– Говорите, Роб!
– Мы забыли об "Анаконде". Алюминиевый и магниевый лом – отличное топливо,- проговорил тот и медленно опустился в кресло.
– Это то, что нам нужно! – воскликнул Денисов. – Вы молодчина, Роб!
Установилась напряженная тишина. Только слышно было, как часы отсчитывали время и как стучали в груди сердца. В углу каюты, на диванчике, ерзал, как на иголках, Поль Арноль. Все догадывались, что так волнует капитана "Анаконды".
Роб встал и начал собираться в дорогу. Денисов развернул карту, вычертил маршрут и вручил ее Робу. Тот аккуратно свернул карту и положил в целлулоидный планшет. Затем, обернувшись к Арнолю, сказал:
– Мистер капитан, нам пора!
– А вы захватите с собой и мою долю,- не то насмешливо, не то всерьез произнес Арноль и неохотно направился к гардеробной, где висел его космический костюм.
– Неужели вы не знаете, что здесь не осталось дураков, чтобы служить вам? – сказал с нескрываемой злобой Роб.- Быстрее шевелитесь, Поль! Вам подвернулся счастливый случай живым возвратиться на Землю, а вы медлите!
Час спустя Роб и Поль, обливаясь потом, возвращались к "Вулкану". Плечи их горбились под тяжестью громоздких нош. Неуклюжие фигуры отбрасывали длинные уродливые тени, и людей можно было принять за каких-то чудовищ, вылезших из черных щелей планеты.
Тем временем члены советской экспедиции решали, кто поведет ракету на Землю.
– Придется лететь тебе, Виктор,- сказал Иван Иванович Денисов после долгого раздумья.- У Олега здесь много дел…
Виктор исподлобья посмотрел на начальника экспедиции. Парень понял: наконец настало время, когда он должен показать всю свою гордость и вместе с тем пренебрежение к опасности. Тогда он заслужит высокое право на уважение девушки, которую любит… Опустив голову и сдерживая какую-то внутреннюю лихорадочную дрожь, Виктор спросил:
– Иван Иванович, я имею право на подвиг?
– Конечно,- ответил тот, не понимая, к чему клонит штурман.
– Тогда дайте мне возможность остаться с вами… Денисов озабоченно потер подбородок и исподтишка глянул на Олега. Скажи на милость, сошлись упрямые и милые соперники! И как хорошо, что любовь не сделала их врагами! Они соперничали скрыто, но честно.
Любовь стала для них тем огнем, который закалял их характеры, зажигал сердца жаждой творчества, труда и подвига.
Румянец залил лицо Олега. Он не понимал Виктора. "Отступился? – подумал парень,- Нет, на это не похоже…"
Денисов невольно улыбнулся: вспомнилось ему, как Маяковский в каких-то стихах (чертовщина, на Луне позабыл, в каких именно!) сдавил такую любовь, при которой завидуешь не удачливому соседу, а Копернику и вскакиваешь с постели, чтобы топором нарубить, играючи, дров… Кажется, так? Со стихами у него дела не ладились…
– Чему вы улыбаетесь, Иван Иванович? – недоуменно и растерянно спросил Олег, ожидая любого приказа начальника экспедиции.
– Припомнилось одно стихотворение. Процитировал бы, да в точности его не воспроизведу. Выветрилось. Скажу только – вы настоящие друзья! Настоящие.
Должны понимать друг дружку. Коль скоро Виктору первому пришла в голову мысль о подвиге…
– Да! – выкрикнул Виктор.- Мне…
– Только я на твоем месте не называл бы это громко "подвигом", а просто считал бы работой. Трудом,
Виктор,- наставительно и почти строго проговорил Денисов.
– Я это понимаю, Иван Иванович. И вы, вижу, все понимаете, вот только Олег… Друг мой Олежка что-то отмалчивается.
– Хорошо. Я согласен, Виктор,- негромко сказал Олег.
На следующий день "Вулкан" был подготовлен к отлету. Поль Арноль и Роб, тепло простившись с Денисовым и Виктором, начали взбираться по капроновой лестнице к шлюзовой камере ракеты.
Олег стоял на базальтовой площадке, слушал последние распоряжения Денисова.
– Когда примете Макса с "Алмаза", сделаешь круговой облет Луны. Над Морем Нектара – выходишь на курс…
– Понятно, Иван Иванович,- бодро проговорил Олег и по-военному козырнул.
– Счастливого пути! – скрывая волнение, напутствовал его начальник экспедиции.
Виктор Машук подошел к Олегу и, по-мужски обняв его, сказал:
– Ты встретишь Наташу? Ты должен повидать ее…
– Постараюсь.
– Передай, пожалуйста: я перед нею виноват.
Виктор был таким серьезным, что Олег почувствовал, как в его душе вдруг оборвалась какая-то туго натянутая струна и вдруг затуманились глаза. Виктор редко разговаривал с ним так искренне.
– Передам, Виктор, обязательно передам! – голос его дрожал, хоть он и старался не выдать волнения.
Они простились.
"Вулкан" стартовал с Луны.
Прошло несколько дней. Олег отлично привел на Землю свой космический корабль. Он никогда не забудет той встречи, которая была приготовлена им, людям, повидавшим воочию Луну.
Москва – в цветах. Георгины, гладиолусы, флоксы… Звучали оркестры… Морским прибоем катилось "ура"…
Конечно, его отыскала Наташа. Они крепко и нежно поцеловались. Это был поцелуй, который дорого стоил Наташе – ей пришлось отдать Олегу сердце. И вот два сердца бьются согласно: его и ее…
Они вдвоем. Не очень пышно обставлена квартира, зато сколько в ней света, солнца, воздуха! Окна раскрыты настежь, как и их молодые сердца. С четвертого этажа открывается широкая перспектива Ленинских гор. Высится окруженный розовой дымкой Университет, отливает золотом мрамор колонн дворца, возвышаются стрельчатые башни. Легко и величаво переброшены через реку фермы мостов.
Под окном – сад. Яблони – все в плодах. Где-то в ветвях поет пичужка. Олег застыл у окна, зачарованно слушает ее. Как она старается, какие-выводит трели и рулады!
– Ты знаешь, о чем она поет? – задумчиво спрашивает Наташа, становясь рядом.
– О голубизне неба и облаках. О грозах и ветрах. О лесах, сверкающих росами,- обо всем том, о чем тоскует сердце и что зовется красотою,ответил Олег.
– Ты угадал, мой хороший,- вздохнула Наташа.- Я только хочу добавить: поет она о нашем счастье и о наших друзьях.
