Я мог бы сказать о том, что, если бы наш отряд избрал более долгий путь из Ламии до Волоса — прибрежную дорогу, то всего того, что с нами приключилось, скорее всего никогда бы не произошло, и Фил сегодня был бы еще жив. Но я не могу реально судить о том, что произошло бы в этом случае: даже теперь, оглядываясь назад, я не могу с уверенностью сказать, плохо или хорошо то, что мы поступили именно так, а не иначе. В любом случае, следом за нами, простирая к нам руки, среди руин, шествовали силы окончательного раскола…
К Волосу мы вышли в полдень следующего дня, после того как пересекли глубокое ущелье, возле Макринице мы обнаружили всех остальных членов нашей группы.
Фил вывел их к Макринице, попросил бутылку вина и экземпляр своего перевода «Прометей Раскованный», а затем расположился провести с ними вечер.
Утром Диана нашла его давно похолодевшим, с улыбкой на устах.
Погребальный костер я устраивал в кедровой роще вблизи разрушенного монастыря. Он не хотел, чтобы его тело было погребено в земле. В тот же вечер он должен быть кремирован, а я прощался еще с одним другом. Кажется, если оглянуться назад, то вся моя жизнь в основном была чередой приходов и уходов близких мне людей. Я говорил то «Здравствуйте», то «До свидания». И только Земля остается.
Днем я пошел вместе с группой в Паласаве, который расположен на месте древнего Малка, на мысу напротив Волоса. Мы стояли в тени маленьких деревьев на холме, откуда открывался великолепный вид на море и на скалистые склоны.
— Именно отсюда аргонавты отправились на поиски Золотого Руна, — сказал я, обращая свои слова ни к кому. — Это точно.
— Кто был среди них? — спросила Эллен. — Я читала рассказ об этом в школе, но сейчас уже забыла.
— Среди них были Геракл и Лисей, певец Орфей, сыновья бога северных ветров и Ясон, их предводитель, ученик кентавра Хирона, пещера которого как раз находится неподалеку отсюда, около самой вершины Пелион.
— Правда?
— Я покажу ее когда-нибудь.
— О, как интересно!
— В окрестностях этих мест боролись также боги и титаны, — заметила Диана, став рядом со мной. — Разве титаны не вырвали из земли гору Пелион и не взгромоздили ее на Оосу, пытаясь добраться до Олимпа?
— Да, об этом говорят мифы. Однако боги были добры и после окончания кровавой битвы восстановили это место таким, каким оно было прежде.
— Парус!
На горизонте действительно появилось белое пятнышко.
— Да, этим местом до сих пор пользуются в качестве гавани.
— А может быть, это ватага героев, — заметила Диана, — возвращается еще с одним руном? Если это так, то было бы очень интересно узнать, что они делали бы с ним?
— Важно не само по себе руно, — пояснила Красный Парик, — а то, как оно добывалось. Каждый хороший рассказчик отчетливо понимает это.
— По ту сторону дороги, — сказал я громко, — находятся развалины византийского монастыря, который, по утвержденному мною графику, будет отреставрирован через два года. Считается, что именно здесь проходил свадебный пир Пелея, одного из аргонавтов, и морской нимфы Фелиты. Вероятно, вы слышали саму историю этого пира? Были приглашены все, кроме богини Раздора, но она все-таки пришла и подбросила яблоко с надписью: «Самой прекрасной». Парис присудил его Афродите, и этим была предрешена судьба Трои. Впоследствии все, кто встречал Париса, видели, что он был очень несчастен. О, так тяжело принимать решения. Как я уже говорил, эта земля полна мифов.
— Сколько времени мы здесь пробудем? — спросила Эллен.
— Мы хотели провести еще пару дней в Макринице, — сказал я, — а затем мы могли бы двинуться на север. В Греции мы проведем еще примерно неделю, а потом отправимся в Рим.
— Нет! — сказал Миштиго, который все это время сидел на камне и что-то диктовал в свой магнитофон. — Нет, путешествие на этом можно считать законченным. Это была наша последняя остановка.
— Как же так?
— Я полностью удовлетворен и намерен отправиться домой.
— А как же ваша книга?
— Я вышлю вам по экземпляру с автографом, когда она будет закончена. Мне очень дорого время, и я собрал почти весь необходимый материал. Сегодня утром я вызвал Порт-о-Пренс, и скиммер будет послан за мной сегодня вечером. Вы можете продолжать путешествие, но я его уже закончил.
— Что-нибудь было не так?
— Нет, все в порядке, но мне пора уезжать. У меня еще довольно много работы.
Он встал и потянулся.
— Мне еще нужно кое-что упаковать, поэтому я собираюсь вернуться сейчас. У вас здесь действительно красивая страна, Конрад, несмотря ни на что. Мы еще встретимся за обедом.
Он повернулся и стал спускаться с холма.
Я сделал несколько шагов за ним, следя за тем, как он благополучно спустился.
— Интересно, что его побудило так спешить? — громко спросил я.
— Он умирает… — тихо отозвался Джордж.
Мой сын Ясон, который опередил нас на несколько дней, исчез. Соседи сказали, что он вечером, за день до нашего прихода, отправился в царство Аида. Он отправился туда на спине огромной собаки с огненными глазами. Она мчалась, как бешеная, и быстро исчезла в ночной тьме. Мои родственники очень хотели, чтобы мы остались на обед. Дос Сантос все еще отдыхал. Джордж лечил раны и считал, что вовсе не обязательно отправлять его в госпиталь в Афинах.
Всегда приятно возвращаться домой.
Сначала я пошел на главную площадь и провел всю вторую половину дня, беседуя со своими потомками. Я им рассказал о Таллере, о Гаити, об Афинах. Они же рассказывали мне о том, что произошло за последние несколько лет в Макринице.
Затем я выбрал цветы и направился на кладбище, немного там побыл, вернулся домой к Ясону. Там я нашел бутылку вина и выпил ее всю. Выкурил сигарету. Затем заварил полный кофейник и выпил кофе.
И тем не менее мое уныние не проходило, так же как и неопределенность. Окончательный исход всего происходящего до сих пор был мне неясен.
Джорджу болезнь веганца была известна. Он сказал, что у него все симптомы тяжелого нервного расстройства. Неизлечимого.
Безусловно, со смертельным исходом. Хасан был здесь совершенно ни при чем. Причины этой болезни неизвестны — таков был диагноз Джорджа. В связи с этим все требовало полнейшего пересмотра.
Джордж узнал о болезни Миштиго еще до нашего путешествия. Что навело его на этот след? Фил попросил его понаблюдать за веганцем с целью выяснения, нет ли у него признаков какой-то неизлечимой болезни.
Почему?
Он не сказал, почему. И теперь я уже не могу спросить его об этом.
Проблему эту предстояло решать мне. Завершил ли Миштиго свою работу, или у него не осталось времени, чтобы это сделать? Он сказал, что закончил. Если же он ее не закончил, то получается, что все это время я оберегал фактически мертвеца без всякой на то пользы. Если же он ее закончил, то мне необходимо знать результат этой работы для того, чтобы очень быстро принять решение, касающееся того срока жизни, который ему еще остался.
