велик. И это, вместе с отстраненным холодным светом, создавало напряженное ощущение чуждости и непредсказуемости.
***
Главный жрец проводил меня до выхода и, расставаясь, участливо произнес: "Для одного раза многовато, да?... Когда будет информация, я позвоню".
Дневник 4
Позавчера имел беседу с главным жрецом. Поскольку писать о том, что он мне говорил, я не должен - но должен писать обо всем остальном, то я и пишу, что главный жрец был как-то необычно ласков и участлив. Настолько, что то, что он говорил, повергло меня в совершенный ужас. Цена, которую, как он предполагает, мне придется заплатить... На прощанье он напоил меня чаем какого-то редкого сорта. Я большой любитель чая, но вкус показался мне незнакомым.
Вечером я - чего со мной вообще почти никогда не бывает - почувствовал себя плохо. Господи, ну как же можно невинным вроде разговором... Впрочем, заснул я как всегда - мгновенно.
А вчера произошло следующее. На работу мне не было нужно - в редакции был нетехнологический день, а где люди пишут и редактируют - главному безразлично. Ну, а мне удобнее дома - книги все под рукой, а мешают меньше; но к текущему номеру конкретно у меня все было готово и решил я отоспаться всласть. Проснулся я, когда в комнате уже было совсем светло, решил немного в кровати понежиться с книгой. Взял "Социологию равновесия", второе дополнение к базовому учебнику, давно хотел прочесть, страниц десять прочел - нет, не идет. Нельзя работать лежа; встал, поел, кофе принял, в кассетнице порылся, что-то нешумное поставил, сел работать. То есть социологию читать. Еще страниц пять одолел - чувствую: плохо. И тут я сообразил одну штуку по моей текущей социологической теме. Пошел к телефону, набрал номер моего профессора - ну, который этой работой руководит, и немедля рассказал. Он похмыкал, что-то возразил, я ответил... говорю с ним, глазами комнату обвожу, солнце ее освещает, тихо, а мне почему-то так страшно, что я даже не успел сообразить, что делаю, паузу сделал и говорю: "Профессор, мне страшно". Он помолчал и мягким голосом говорит: "Голубчик... позвоните женщине..." - и положил трубку. Я тупо перед собой посмотрел, взял телефонную книжку, открыл - так и не понял, почему на этой странице, но явно не наугад, и набрал телефон.
***
Да. Сегодня... да. Вечером? Ты меня встретишь? Да. Давай... Ну давай на набережной. Напротив торгового центра? Хорошо. До вечера... нормально... до вечера ничего? Мне сейчас надо на работу, а вечером... в девять, хорошо? Я останусь до утра, хорошо. Нет, давай в восемь... Да, останусь...
***
Ну вот, мы встретились в восемь. Как-то странно друг на друга посмотрели. Было интересное ощущение - что мы делаем что-то неправильное. И вместе с тем - хотя ни слова не было сказано - абсолютная ясность и даже - чувство некоторой обреченности. Мы немного прошлись - до моего дома отсюда можно было идти двумя дорогами: через дворы, это минут 10, и по улицам - это вдвое дольше... она захотела пройтись. Потом пришли, обувь сняли, прошли в комнату, друг на друга посмотрели и бросились друг на друга.
***
Что я еще запомнил? Две ее фразы. Когда я ей сказал, что ты у меня первая женщина моего роста: у меня все, кто был раньше - маленькие, мне вообще они всегда нравились, - она улыбнулась и сказала: "А мы ничуть не хуже". И еще - утром я проснулся раньше, тихо вылез из-под одеяла, помылся, кофе попил, сел за стол, работаю пока что, она полупроснулась, пробормотала: "Я такая разнузданная сова" и заснула опять. Ну, через полчаса проснулась совсем. Посмотрела на часы, сказала "ой" и отправилась в ванную комнату; кофе я еще раз изготовил, и побежали мы оба на свои работы.
***
Сегодня мы вечером должны с ней увидеться.
***
Очень все хорошо было. Как-то не умею я детали описывать, да, наверное, это и не нужно, а потом и не стоит, наверное, потому что, когда я ее пошел провожать - на ночь она не захотела оставаться, сказала на прощанье: "Ты уж на меня не обижайся, у меня вообще-то мальчик есть, так что мы с тобой, наверное, встречаться не будем".
Вот сейчас я уже пишу спокойно, ведь два часа прошло, и честно - в первую секунду ни о чем не думал, просто сказал: "Что ты! Я тебе так благодарен. Ты меня, просто сказать, спасла. Мне же ужасно было, уж не знаю, что бы я сотворил, если бы не ты". Говорю я эти фразы, а уже на десятой секунде пришел в себя и думаю: "Не может быть, чтобы я ей не понравился, она же на раз улетала, в чем же дело? - мальчик? - а чем плохо, если два? - скажу - обидится - надо промолчать - как жалко - а может еще будет? - посмотрим - как же хорошо было-то с ней!" Вот такой поток сознания, прямо скажем, мутный. А в третьем слое с ужасом на себя смотрю - женщина, да какая женщина! - меня кинулась спасать, и как же здорово с ней было, говорит: не буду с тобой больше, мне бы с набережной броситься, а я спокойно с ней разговариваю - что же это со мной?? Нет, не понимаю. Я же всегда думал - от слова "нет" настоящий мужчина должен умирать на месте. А теперь на ее "нет" кинулся ее утешать и хвалить. Что это со мной?
***
Рассказал уважаемым психологам о своем приключении. Слушали они (их было двое) с явным удовольствием, один аж урчал. Жалели, что не будет - тут они согласились со мной, что скорее всего, не будет - продолжения, но вообще были довольны.
Какое это имеет отношение к моему делу, не понял. Спросил их, стоит ли рассказывать об этом приключении ей. Сказали, что противопоказаний не видят. С другой стороны - зачем? Разве что к слову придется... "Впрочем, - добавили, - ей интересно будет".
***
А сегодня мне в Храме кино показывали. И не мне одному - в зале, по-моему, еще человек пять было, но все сидели далеко и друг друга разглядеть было нельзя - да и зачем? Меня же никто не разглядывал. Кино забавное. О кино писать мне никто не запрещал, так что пишу. Мальчик за девочкой ухаживает, но так робко,
