— Приветствуем вас, многоуважаемые жители прекрасного, знаменитого, расчудесного города Звонкий Ручей. — Один из встречающих издевательски снял шляпу, и, на манер киношного мушкетера, пару раз махнул ей перед собой, чуть поклонившись. — Просим вас уступить нам за малую денежку прелестнейших созданий, кои томятся в этом жутком, малогостепреимном месте, называемом Медвежьем зимовьем.
Ну да, фактория являлась малой крепостью. И на ее территории не позволялось много чего. И на какое-то время, за сохранность девиц можно было не опасаться. На время, оплаченное нашим городом. После его истечения, в течение суток, товар должен быть забран. Или, он будет выставлен на распродажу немедленно.
Люди могут жить до тех пор, пока могут за это платить, или их выставят за порог. Таковы правила этого местечка. И эти ребята отлично про них знают. Раз так, они должны точно знать, что нападение на жителей нашего городка вызовет ответную реакцию всего графства, и их будут искать. То есть, эти ребята не отсюда, или наоборот, надеются отсюда свалить с хорошим прибытком. А почти четыре десятка молодых женщин — серьезный куш. Интересно, какая сволочь проболталась? Скорее всего, не из фактории, там, конечно, те еще сволочи и воротилы, но слово свое блюдут крепко.
Из нашего городка? Но как успели передать весточку, и собрать отряд? Тут связь самая быстрая — мужик на резкой лошади. А мы выехали на следующий день после того, как к нам пришла шифрограмма.
Ладно, будем решать задачи по мере их поступления. А пока — я четко услышал, как в амбаре звонко взвели курки винтовок. В этом я уверен на все сто, я мышей гребаных по голосам различаю, не то что оружие. Значит, у них две бизоньи винтовки, и один левер, винчестер лязгнул затвором, тоже бизоний. Звук отчетливый, сложно перепутать. И почему его остальные не слышат?
И еще что хорошо — я понял, где сидит еще один стрелок. Все-таки обострившееся восприятия классная штука, трех я вычислил по звуку взведения винтовок, а еще одного по запаху. Ну не стоит перед делом крепко выпивать, да еще закусывать честночными лепешками. И потому…
— Бей! — В руки прыгнули, как будто сами, рукояти револьверов, отполированные моими ладонями за время тренировок. Практически одновременно тяжелые пистолеты сорок пятого калибра выстрелили в двух верхних стрелков, а через мгновение я стрелял по нижним. Стоя на месте, без всяких идиотских перекатов. Некогда кататься, пуля быстрее.
Громыхнули обрезы Сохатого, и один из стоящих на дороги парней свалился, как будто из-под него землю выдернули. А второй нет, стоял и пытался поднять ставший тяжелым револьвер.
Все это я видел краем глаза, достреливая оставшиеся в барабанах патроны по амбару, сквозь обгорелые доски, целя в свалившихся стрелков.
Сзади грохнуло несколько винтовок, и два раза ахнул дробовик восьмого калибра, принадлежащий Бергу. Стреляли куда-то вбок и назад.
— Ты чем стреляешь? На полсотни метров, сквозь доски? — Спокойный как удав Каа Сохатый, словно мы только что не стреляли по людям, неторопливо подошел к недобитку, и вытащил у него из руки револьвер. — Нет, этот не жилец, нихрена ничего не расскажет.
Тот попытался рассмеяться, но захаркался пошедшей изо рта кровью. Плюнул на валенок великана, и упал, после чего больше не шевелился.
— Пулями, друже, пулями. — Я перезарядился, и стоял, вслушиваясь с тишину амбара. Ну, тишина не полная, на втором этаже кто-то хрипит, а на первом тихонько, на одной ноте, скулит. — Пошли, поглядим?
— А они нейтральны. Тут мы можем перестрелять друг друга, но не на их земле. Заметил, стрелки располагались на ничьей земле? Никто не залез на другие крыши, или на чердаки? — Я кивнул на те дома, что остались позади. И из-за которых попытались выскочить остальные лиходеи. — будь уверен, Медвежье крепко держит нейтралитет.
Ну да, мне тут всю политику местного народа рассказали. Они нейтральны. На их земле запрещены перестрелки, преследования, погони, аресты и прочая насильственная деятельность, так сказать. Пока у человека есть деньги, и он может позволить себе жить в фактории — его никто не тронет. Разве возьмет штурмом все зимовье, и перестреляет его жителей.
Но закончились деньги — будь добр, покинь факторию. Никаких долгов, чеков, расписок. Только наличные, деньги, золото. Есть ломбард, в котором можно заложить имущество, причем по достаточно разумным ценам. Но никаких обещаний, только наличка.
Наши подопечные сейчас живут в оплаченных городом комнатах, и на оплаченные городом харчи и прочее. Еще им осталось шесть дней. После этого их просто выставят за порог зимовья.
Если бы нападавшим удалось перебить нас, то им осталось бы просто подставить ладони. Куда посреди пусть и не самой лютой, но снежной и морозной зимы денутся девушки, без припасов, оружия, средств передвижения? А тут им точно никто ничего не даст. И не оставят в фактории. Из принципа не оставят. Чтобы потом наш город ничего не сказал.
Возницы и волонтеры заняли оборону в санях, а мы с моим новым напарником пошли в амбар.
— Нехило. — Сохатый ткнул пальцем в обгоревшую, но все еще толстую доску. В досточке было немалое выходное отверстие. — Так говоришь, пулями? В этой доске пуля из твоих револьверов увязнет точно.
— Свинцовая да. — Кивнул я. И вытащил из патронташа один из патронов. — Но не эта.
— Ого. — Присвистнул Сохатый, разглядывая цельноточеную из красноватой бронзы, с литой свинцовой рубашкой, пулю. — Надо же, и кто у нас такой умелец?
— Я сам точил, в мастерской порта. — Ну да, нашел в старых каталогах рекламу цельноточеных пуль. И решил попробовать сделать себе. Месяц возился. Я еще попробовал стальные сделать, с калеными сердечниками. Но мороки с ними немеряно, так что остановился на бронзе. — Хорошая штука вышла. Жаль, осталась одна-единственная, остальные простой свинец. Уж больно много работы с ними.
С этими словами я подошел к затихшему стрелку. Ну, к тому, который скулил. Около тела лежала старая, основательно поработавшая, многозарядная винтовка Спенсера пятьдесят второго калибра, и такой же древний помповый дробовик.
Неплохая позиция. Передние трое саней четко простреливаются насквозь. И судя по всему, у остальных позиция не хуже. Если б не страсть к театральным эффектам — перестреляли бы нас как кур на насестах.
Слава богу, что тут фугасы установить тяжело. Нет, закопать бочата с порохом и гвоздями можно — сложно точно, в рассчитанный момент подорвать. Здешний огнепроводный шнур горит неравномерно, долго и сильно дымит. Здорово сильно, а уж по нынешней морозной и ясной погоде его не то что я, его и сонный Чокнутый Билл с саней почти в конце обоза заметит. А всевозможные игры с терочными запалами или холостыми патронами и бечевой просто чреваты тем, что вмерзнет бечевка в наст, и все тут. Крутые оттепели тут не редкость. А то и просто, внезапное длительное потепление, не зря здесь буки и грабы растут.
