— Ты знаешь, когда я в кафе… ну, виртуальном кафе размышлял о причинах возникновения названия этой площади, мне почему-то пришло в голову, что это могло быть имя собаки.
— Я не понимаю, почему ты издеваешься?
— Я не издеваюсь, я удивляюсь загадочности человеческого разума… Вернее, удивлялся, потому что сейчас перестал.
— Это почему?
— Потому что это именно та улица, которая мне нужна. Но ключом к возвращению этого воспоминания должно было быть не название, а вот это изображение собаки… Если я вернусь, надо сказать нашим умникам, чтобы они лучше прятали в мозги секретные сведения… Или вообще придумали нечто новое.
Эрнст выглядел вконец сбитым с толку. Это хорошо, по крайней мере отвлечется от своих плохих мыслей. Я вытянул руку вдоль улицы, приглашая этим жестом идти прочь от площади. Эрнст облизнул пересохшие губы и пошел вперед.
Улица состояла из старинных пятиэтажных домов, только высота каждого из этих этажей равнялась, на мой взгляд, двум обычным. Стены были серыми, мрачными, очень толстыми на вид, а окна больше походили на бойницы. Наверное, на заре освоения планеты здесь случались войны.
— Не молчи, Эрни, — ласково сказал я. — Знаешь, история каждой планеты неповторима и по-своему интересна. Пусть тебя не злит моя невольная улыбка во время твоего рассказа, не он ее вызвал, поверь. Скажи, а почему улица тоже названа в честь собаки? Ведь это так?
— Да, — нехотя пробормотал Эрнст, не глядя на меня. — Хочешь заговорить мне зубы? Ладно, я сам хочу куда-нибудь засунуть свою голову со всеми мыслями, чтобы на минуту расслабиться… Итак, по следующей легенде, в эту сторону знаменитый Рембрандт умчался однажды в дикий лес, окружавший тогда маленькое поселение с единственной улицей — Первой. Его выманили местные животные, подражавшие чужим голосам, и наверняка сожрали.
— Несчастная судьба у спасителя планеты…
— Да. Чтобы тебе стало совсем грустно, его хозяин, досточтимый Франсиско Калавер, вечером того же дня хватившийся пса, пошел на его поиски и стал жертвой тех самых тварей, что сожрали его Рембрандта. Они много людей извели, пока не были уничтожены… — Эрни тяжело вздохнул, словно рассказывал о смерти близкого друга.
Я старался изо всех сил, спрашивая своего спутника буквально обо всем, что попадалось на нашем пути, лишь бы не дать ему загрустить еще больше. За разговором мы дошли до большого перекрестка с черной стелой посередине. На трехметровом, трехгранном столбе сидела, раскрыв крылья, мрачная хищная птица. Эрнст тут же рассказал мне, что на этом месте, в давней войне на заре Эпохи Стабильности, погибли 14 братьев Эктор, защищавших город от захватчиков в рукопашной схватке. Стелу я незамедлительно вспомнил как ориентир, от которого следовало повернуть направо. После этог го Эрни сразу забеспокоился.
— Что такое? — спросил я.
— Что? Мой дом в той стороне, вот что! — воскликнул он. Парочка ближайших пешеходов обернулась, поглядев на возбужденного Эрни укоризненно и даже подозрительно.
— Тише, тише! — прошипел я. — Он уже близко?
— Нет, но…
— Тогда, ради бога, потерпи еще чуть-чуть!
Я бросил выдавливать из него устные экскурсы в историю Арктуруса, заставив прибавить шаг. Мы дошли до улицы Ниньо, тоже оказавшейся ориентиром, а по ней достигли небольшого участка набережной по берегу совершенно крошечного прудика, усаженного деревьями, со множеством лавочек вокруг. Только с одной стороны подходила улица — от мощной каменной балюстрады вниз, к воде, спускался крутой берег высотой метров пять. Тут я остановился.
Эрнст нервно впился пальцами в перила.
— Ну, твой дом рядом? — спросил я уже в который раз.
— Да, — ответил тот наполовину испуганно, наполовину зло.
— Сколько?
— Пару кварталов на запад.
— Тогда расслабься, парень. Я шел не к тебе.
Он шустро обернулся ко мне, перестав разглядывать черную воду пруда с таким видом, словно собирался в ней утопиться.
— Видишь? — Я показал на приземистое здание, создавшее щербину в ряду небоскребов по противоположной стороне улицы Ниньо. С виду оно казалось трех- или четырехэтажным, но на втором окна тянулись до самого верха, не оставляя места для других. Венчала все шикарная золоченая крыша с длинным шпилем, на котором развевался сине-красный флаг.
— Дом собраний, — автоматически откликнулся Эрнст. — Там заседают на конференциях разные партии… Такова традиция…
— Ладно, на сегодня пока достаточно лекций по истории и быту родины, дружище. У нас осталось совсем мало времени, поэтому следует торопиться. Я не буду объяснять, почему тебе не следует идти со мной.
— Ты меня бросишь?
— Нет. Просто чем меньше ты будешь знать, тем лучше. Останься здесь, сходи вон в то заведение внизу, около прудика, выпей там пива или сока. Если веришь в Бога, отправь ему парочку молитв, а я тем временем дойду до конца.
— В это здание?
— Нет, следующее за ним.
— Ладно… Но ты поторопись.
— Сам знаю. Ты тоже веди себя смирно, никуда не уходи, потому что искать тебя я не собираюсь, понял? Если что-то случится… Впрочем, тут инструкций не придумаешь. Я уже видел, как ловко ты можешь действовать, постарайся что-нибудь придумать.
— Я уже устал. — Эрни и вправду повесил нос. Плечи у него тоже опустились, отчего он напоминал размокшее под дождем огородное пугало — видел я раз такое на одной отсталой планете.
— Ничего! — Я ободряюще похлопал его по плечу. — На вот, держи парализатор. Тебе он больше нужен.
Я подмигнул ему и пошел прочь. Не оглядываясь.
Для начала нужно было заглянуть в этот пресловутый Дом Собраний. Приближаясь к цели, я рефлекторно начал проверяться и на всякий случай заметать следы. А вдруг нас уже давно пасут? Я вошел внутрь и быстро проследовал по широким, богато украшенным коридорам. Они кишели народом, охрана тоже присутствовала, но внимания на меня не обратила, и потом я увидел там гораздо более странных личностей, и в смысле одежды, и в смысле прически. Впрочем, черная кепка скрывала главное — дыру в моем затылке, а бритыми висками никого не удивишь, так что зря боялся. Я нашел себе длинный пустой коридор и проверил хвост. Никого. Жучки на теле исключались: если б на меня подцепили хоть один, мой правый клык дал бы об этом знать сильной вибрацией. В ребра были вделаны антенны специальной системы, вшитого где-то в животе устройства постановки помех. Для дальнего и ближнего наблюдения с помощью разных электронных средств я был незаметен. Они могли смотреть только собственными глазами, а уж их я постараюсь обмануть.
