— Мы освободили Делберта и привели его обратно.
— Он нам не нужен. — Олдер нахмурился, в его мыслях сквозило отвращение.
— То есть как? — изумился Макензи. — Он же один из вас… Нам пришлось изрядно потрудиться…
— От него сплошные неприятности, — объявил Олдер. — Он никого не уважает, ни с кем не считается, все делает по-своему.
— Вы лучше на себя посмотрите! — вмешался Делберт. — Тоже мне, музыканты! Вы злитесь на меня из-за того, что я — другой, что мне плевать…
— Вот видите, — сказал Макензи Олдер.
— Вижу, — согласился тот. — Впрочем, новые идеи рано или поздно обретают ценность. Возможно, он…
Олдер ткнул пальцем в Уэйда.
— С ним все было в порядке, пока не появился ты! Ты заразил его своими бреднями! Твои глупейшие рассуждения о музыке… — Олдер запнулся, вероятно, от избытка чувств, потом продолжил: — Зачем ты пришел? Кто тебя звал? Что ты лезешь не в свое дело?
Уэйда, казалось, вот-вот хватит удар.
— Меня ни разу в жизни так не оскорбляли, — прорычал он и стукнул себя кулаком в грудь. — На Земле я сочинял Музыку с большой буквы! Я никогда не…
— Убирайся в свою нору! — крикнул Олдеру Делберт. — Вы все понятия не имеете о том, что такое музыка. Пиликаете изо дня в день одно и то же, нет чтобы выбиться из колеи, сменить кожу, перестроиться. Дурни вы старые, пни замшелые!
— Какой язык! — воскликнул Олдер, в ярости потрясая над головой сжатыми кулаками. — Да как ты смеешь!..
Чашу захлестнула мысленная волна злобы.
— Тихо! — гаркнул Макензи. — Кому говорят, ну-ка тихо! Уэйд перевел дух, его лицо сделалось чуть менее багровым.
Олдер присел на корточки и постарался принять невозмутимый вид. Мысли остальных перешли в неразборчивое бормотание.
— Вы уверены? — спросил Макензи. — Уверены, что не хотите возвращения Делберта?
— Мистер, — ответил Олдер, — мы были счастливы, когда узнали, что его забрали.
Другие дирижеры поддержали это заявление одобрительными возгласами.
— По правде сказать, мы не прочь избавиться кое от кого еще, — прибавил Олдер.
С дальнего конца Чаши долетела мысль, содержавшая в себе откровенную, издевательскую насмешку.
— Судите сами, можно ли ужиться с такими. — Олдер пристально поглядел на Макензи. — А все началось из-за… из-за… — Так и не найдя подходящего эпитета для Уэйда, он снова сел; возбуждение миновало, и мысли потекли с прежней четкостью: — Если они покинут нас, мы будем искренне рады. Из-за них у нас постоянные склоки. Мы не можем сосредоточиться, не можем как следует настроиться, не можем исполнять музыку так, как нам того хочется.
Макензи сдвинул шляпу на затылок и почесал лоб.
— Олдер, — заявил он наконец, — сдается мне, каша у вас тут заварилась нешуточная.
— Мы были бы весьма признательны, если бы вы забрали их, — сказал Олдер.
— За милую душу! — воскликнул Смит. — С превеликим удовольствием! Столько, сколько… — Макензи пихнул его локтем в бок, и Смит заткнулся.
— Мы не можем забрать деревья, — ядовито сообщила Нелли. — Это не допускается законом.
— Законом? — изумился Макензи.
— Да, правилами Компании. Или тебе не известно, что Компания разработала правила поведения для своих служащих? Ну разумеется, подобные вещи тебя не интересуют.
— Нелли, — рявкнул Смит, — не суй нос не в свое дело! Мы всего-навсего собираемся оказать Олдеру незначительную услугу…
— Которая запрещается правилами, — перебила Нелли.
— Точно, — со вздохом подтвердил Макензи. — Раздел тридцать четыре главы «Взаимоотношения с инопланетными формами жизни»: «Служащим Компании возбраняется вмешиваться во внутренние дела других рас».
— Совершенно верно. — Судя по тону, Нелли гордилась собой. — Помимо всего прочего, если мы заберем деревья, то окажемся втянутыми в ссору, к которой не имеем никакого отношения.
— Увы, — сказал Макензи Олдеру, разводя руками.
— Мы дадим вам монополию на нашу музыку, — искушал Олдер. — Будем извещать вас всякий раз, как только у нас появится что-либо свеженькое. Мы обещаем не вести переговоров с грумми и продавать музыку по разумной цене.
— Нет, — покачала головой Нелли.
— Полтора бушеля вместо двух, — предложил Олдер.
— Нет.
— Заметано, — воскликнул Макензи. — Показывай, кого забирать.
— Я не понимаю, — возразил Олдер — Нелли говорит «нет», вы — «да». Кому верить?
— Нелли может говорить что угодно, — хмыкнул Смит.
— Я не позволю вам забрать деревья, — сказала Нелли, — не позволю, и все.
— Не обращайте на нее внимания, — посоветовал Макензи. — Ну, от кого вам не терпится избавиться?
— Мы благодарим вас, — произнес Олдер. Макензи поднялся и огляделся по сторонам.
— Где Энциклопедия? — спросил он.
— Удрал к машине, — ответил Смит.
Макензи посмотрел на холм: Энциклопедия быстро поднимался по тропе, что вела к гребню.
Все происходящее казалось не слишком реальным, вывернутым шиворот-навыворот, словно на планете разыгрывались сценки из той старой детской книжки, которую написал человек по имени Кэрролл. Шагая по тропе, Макензи думал о том, что, может быть, стоит ущипнуть себя — глядишь, он проснется, и мир встанет с головы на ноги. Он-то надеялся всего-навсего успокоить аборигенов, вернуть им музыкальное дерево в знак мирных намерений землян, а вышло так, что ему предлагают забрать это дерево обратно, в придачу к нескольким другим. Нет, что-то тут не совсем так, вернее, совсем не так, но вот что именно? Впрочем, какая разница? Надо забирать деревья и уматывать, пока Олдер и его приятели не передумали.
— Забавно, — проговорил шедший следом Уэйд.
— Да уж, — согласился Макензи, — забавнее некуда.
— Я разумею деревья, — пояснил Уэйд. — Знаете, Делберт и прочие изгнанники — они ничем не отличаются от остальных, Я слушал концерты много раз и готов поклясться: ни малейшим отступлением от канонов там и не пахло.
Макензи остановился, обернулся и схватил Уэйда за руку.
— То есть Делберт играл, как все? Уэйд кивнул.
— Неправда! — воскликнул Делберт, по-прежнему восседавший на плече Смита. — Я не желал играть, как все! Мне всегда хотелось добиться известности! Я выпекал вещь за вещью, выкладывая их на блюдечки с каемочками, получалось до того здорово, что самому хотелось слопать!
— Где ты набрался этого жаргона? — справился Макензи. — Никогда ничего подобного не слышал.
— У него. — Делберт показал на Уэйда. Тот покраснел и выдавил:
— Доисторический язык, им пользовались в двадцатом веке. Я прочитал о нем в исследовании по истории музыки. Там приводился словарь… Понимаете, термины были настолько необычными, что сами собой засели в памяти…
