— В тебе живет Пигмалион, — сказал Андрюша.
— Но портреты не оживают, Вень, — сказала Элла. — Выкинь это из головы.
— Я пойду, — сказал тогда Вениамин, — в артель. Погляжу на портрет.
Коля вздохнул и снова отложил энциклопедию. — Ну дети, прямо дети, сказал он. — Что, у вас фольклористы все такие психованные?
— Меня это смущает, — серьезно ответила Элла. — Хотя и твой, Коля, рассказ о мельнице меня не утешил.
— Я все-таки пойду, — сказал Вениамин. — У меня предчувствие…
Он направился к двери, но в этот момент дверь открылась и вошла Ангелина.
— Вы уже пообедали? — спросила она с порога. — А я спешила…
Тут раздался глухой стук.
Вениамин со всего размаха грохнулся на пол.
Он лишился чувств.
— Эх, — сказал Коля, окончательно закрывая энциклопедию.
— Я что-нибудь не то сказала? — испугалась Ангелина.
— Он переутомился… Андрюша, воды, — сказала Элла, наклоняясь над Веней.
— История загадочная, — сказал Андрюша. — Вы знакомы?
Ангелина отрицательно покачала головой, зачерпнула из ведра кружку воды, дала Элле. Элла поднесла к губам Вениамина, но тот не прореагировал на это. Элла вцепилась аспиранту в пульс, а Андрюша перехватил кружку и вылил ее на голову своему коллеге.
Вениамин захлебнулся, чихнул, закашлялся, вскочил, увидел Ангелину и попытался тут же снова грохнуться в обморок, но этого не допустил Андрюша:
— Стой! Сначала объяснись!
— Это она… — промолвил Вениамин. — Я так и знал.
— Кто она?
— Портрет, — сказал Веня. — Я не зря надеялся.
После этого падать в обморок было уже не нужно, да и неудобно. Веня смертельно смутился, оттолкнул заботливые руки Эллы, резко поднялся и, пошатываясь, отошел к окну.
— Все ясно, — сказал Андрюша смущенной Ангелине. — Наш ученый сегодня побывал у ваших кружевниц и увидел там женский портрет. Он влюбился в него с первого взгляда. И тут ты входишь…
— Это ваш портрет, — сказал Вениамин, не оборачиваясь. — Это вы.
— А если это был портрет императрицы Елизаветы Петровны? — спросил Андрюша. — Понимаешь, с кем ты теперь имеешь дело?
— Мне все равно, — глухо сказал Вениамин, глядя в окно. — Я потрясен. Я не знаю, что мне теперь делать.
— Сходить к колодцу, — сказал Андрюша. — Чай будем пить.
— Не надо, — сказал голос от двери. — Чай погодит.
В дверях стоял вошедший незамеченным шофер Василий, который держал в кулаке два билета в кино.
— Добрый вечер, — сказала Элла Степановна. — Как приятно, что вы нас навестили.
Василий даже не взглянул на нее.
— Ты в кино идешь или не идешь? — спросил он сурово Ангелину. И сам ответил: — Не идешь.
— Если ты ревнуешь, — сказал Коля, — то зря. Веня в портрет влюбился.
— Камуфляж, — сказал Василий. — Ты мне мозги не пудри.
— Клянусь вам! — резко обернулся от окна Вениамин. — Клянусь, что я не видел Ангелину раньше. И мое отношение к ней вторично!
— Почему вторично? — удивилась Ангелина.
— А вы садитесь, посидите с нами, — сказала Элла. — Хотите, кто-нибудь из нас в кино с вами пойдет?
— Чего? — Василий только сейчас вспомнил про билеты. Он разжал кулак. Билеты закружились и упали на пол, а Василий подошел к Вениамину и сказал с угрозой: — Иди к своему портрету, понял? На Ангелину ни взгляда, ни вздоха, понял?
— Я не могу дать вам такого обещания, — сказал Вениамин. — Простите меня, пожалуйста. Это выше меня.
— Мое дело предупредить, — сказал Василий. Он смотрел на аспиранта с презрением и не уходил, не сказав последнего слова, но тут за окном мелькнула черная тень и раздался крик:
— Меакульпа!
Лицо Василия исказилось.
— Проклятие! — закричал он страшным голосом и выбежал из дома. Взревел за окном грузовик.
— Кто же это? — спросила Элла.
— Я думаю, что птица, — сказал Андрюша. — Та самая, да?
— Гришка, — сказала Ангелина. — Это Гришка. Вася за ним вторую неделю гоняется.
— Не догонит, — сказал Коля. — Хочешь, посмотрим?
Андрюша вслед за Колей выбежал на улицу.
Солнце клонилось к закату. Тени от домов и деревьев стали длинными и лиловыми, и трава казалась еще светлее и зеленее.
Далеко над улицей медленно летела громадная черная птица, за нею гнался грузовик.
— Не догонит, — повторил Коля, — ты не беспокойся.
Андрюша хотел сказать, что и не беспокоится, но сзади раздался голос Эдуарда Олеговича:
— Удивительно! Взрослый человек, а такая страсть!
— Страсть? — удивился Андрюша. — К Ангелине?
— О нет! К таксидермии.
— Не понял, — сказал Андрюша. Он не знал такого слова.
— Вася мечтает сделать чучело из этого редкого экземпляра и послать в Академию наук.
— Это не чучело! — возмутился Коля. — Гришка триста лет жил и еще проживет.
Неподалеку возникли Сеня с Семеном.
— Я пошел, — сказал Эдуард Олегович. — В клубе дела. Если захочешь, Андрюша, приходи. Гитару бери, послушаем.
— Спасибо, — сказал Андрюша. — Я вот о мельнице думаю.
— О мельнице? — улыбнулся Эдуард Олегович. — Старухи уверяют, что там вроде бы привидение проживает.
— Живет, — подтвердил Сеня. — Все знают, что живет.
— А кто-нибудь видел? — спросил Андрюша.
— Пойдешь, сам увидишь, — сказал Коля.
— Пойдем, — сказал Андрюша.
— Сейчас? — Коля посмотрел на небо. — Стемнеет скоро.
От реки донесся натужный вой двигателя. Все оглянулись туда.
В облаке пыли появился грузовик. Набирая скорость, он промчался по улице. Мелькнуло лицо Василия, пригнувшегося к рулю.
Грузовик выскочил на дорогу, пронесся по аллее берез, свернул за холм и исчез.
— Нет, — сказал Эдуард Олегович. — Пойду на репетицию. Совершенно недопустимо ездить по улицам с такой скоростью. А вам… — он печально поглядел на Андрюшу, — идти на мельницу не рекомендую. Вечером в лесу опасно, мало ли что почудится. К тому же мельницы, по моим сведениям, давно уже не существует…
— Не существует? — сказал Сеня обиженно. — А я что, слепой, что ли? Что я, школу-интернат в Волчьем логу видал?
— Все ясно, — сказал тогда Андрюша, оглядев молодежь. — Я иду за фотоаппаратом, через минуту выступаем.
Андрюша схватил сумку с камерой и тут же выскочил из дома.
Малолетняя гвардия переминалась с ноги на ногу. Здоровый народ, подумал Андрюша, не болеют, сливки вместо молока пьют, занимаются спортом, телевизор смотрят, а вот верят в привидение секунд-майора. Стыдно.
